Мбизи прибавке был рад, но принял ее как нечто ожидаемое: разве он не готов оказывать хозяину подобные услуги и впредь? Маленькая мотыга дает заработать на большую. Он даже решил немного похвастать:
— На деньги, которые я получил от хозяина за то дело (тут Мбизи довольно фамильярно подмигнул Вьюгину), теперь у меня во дворе стоит мастерская, где чинят все, что имеет колеса, даже и пики-пики.
Последний вид транспорта означал здесь мотоцикл. Видимо, так звучал в туземных ушах звук выхлопа у этого средства передвижения.
— Ты хочешь сказать, что скоро работа у меня тебе будет не нужна?
Вьюгин вполне обошелся бы без услуг Мбизи, но он уже к нему привык, к тому же он может понадобиться еще для какого-нибудь дела. А слугу все равно пришлось бы нанимать, раз уж существует негласное правило способствовать этим росту занятости населения.
— Почему не нужна, бвана? — спросил Мбизи с обиженным недоумением, хотевший даже сказать, что рыба не уходит оттуда, где есть вода. — Я готов у тебя работать попрежнему.
В его голосе даже звучали нотки уважительной преданности слуги своему хозяину, и Вьюгин подумал, что с Мбизи придется расстаться только когда противной стороне удастся того подкупить и будут доказательства, что он шпионит в пользу этой самой стороны. Вьюгин неохотно допускал возможность этого вероломного отступничества, но на полной нелепости такого предположения настаивать бы не стал.
Свои законные “выходные” Вьюгин проводил, ведя рассеянный, как говорили прежде, образ жизни и сам уже чувствовал, что искушение материальным достатком оказалось сильнее его и действует на него пагубно. Стопка книг, время от времени покупаемых им в двух-трех крупных столичных магазинах, убедительно росла на его столе, но времени на чтение у него горестно не хватало, и то же можно было сказать и о нехватке желания заниматься чтением. И сама степень угасания этого желания каким-то таинственным образом зависела от наличия, вернее, отсутствия времени, что создавало явно порочный круг. Вьюгин стал нередко просыпаться в два или три часа ночи и лежал, глядя в темный прямоугольник окна, откуда вливалась в комнату сыроватая и неубедительная прохлада, когда с океана начинал дуть слабый ветер. Во всех этих ночных пробуждениях Вьюгин обвинял все тот же похмельный синдром, о котором когда-то читал в медицинской книжке, неохотно вставал, шел к небольшому старому холодильнику, который достался ему вместе со всем, что было в квартире, и извлекал из него бутылку пива. Выпивал стакан, и этого иногда было достаточно, чтобы снова он мог заползти в мягкую и темную пещеру сна.