…Talking to you after it’s too late from my videotape…
Видеокассета. Прощание с кем‐то, послание из прошлого от кого‐то, кого уже нет. Меня прошиб холодный пот. Что это значит, Джен? Дорожка из хлебных крошек кончается здесь, вот что. Под твоей фотографией было маленькое меню, я выбрала в нем раздел видео и просмотрела список записей, пока не увидела нечто, не замеченное в первый раз, отчего у меня на секунду перехватило дыхание. Дата под последним постом — 22 июня 2007 года. Я нажала на кнопку воспроизведения. Окошко расширилось, заполнив весь экран. Закрутилась серая ромашка загрузки. В наступившей тишине за тонкими стенами фургончика грохотал фестиваль. Ромашка исчезла, и я увидела чье‐то лицо в знакомой комнате. Марк. Молодой и застенчивый, в очках в роговой оправе.
Потом его лицо рассыпалось на пиксели, и когда мозаика собралась снова, я увидела тебя. Ты улыбалась и глядела прямо в камеру. Я узнала спинку дивана и захламленную кухню за твоей спиной — дом Криса.
«Ты снимешь меня?» — спрашиваешь ты и передаешь камеру Марку.
Ты заправляешь волосы за уши, как в детстве, когда ты концентрировалась над задачкой по алгебре и лицо у тебя становится очень серьезным.
«Марк, я знаю, что я тебе не нравлюсь, и я даже вполне понимаю почему, — немного торжественно начинаешь ты. — Мне так жаль, что мы так и не стали друзьями. Я надеюсь это исправить. Я надеюсь все исправить». Ты смотришь поверх камеры, на него.
«Мы с тобой очень похожи. Мы оба любим его. — Ты показываешь пальцем наверх, в потолок, как если бы речь шла о Боге. — А он… он — это просто он!» Ты смахиваешь с ресниц слезы, которые предательски выступают на глазах, и я повторяю твой жест.
«Его нельзя не любить, ты же знаешь, — продолжаешь ты, широко улыбнувшись сквозь слезы. — И ни у одного из нас не получилось его приручить. Потому что он дикий и свободный. А я — я все порчу, я знаю». — «Джен, я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, — тихо говорит за кадром Марк. — Нам завтра на фест, уже ночь…»
Секунду ты молча играешь с прядкой растрепанных волос, а потом продолжаешь очень серьезно: «Марк, знай, я считаю тебя безумно талантливым. А вместе вы — лучшая группа на свете. Я горжусь тем, что знаю вас, что была частью вашей истории. — Ты взмахиваешь рукой, не давая ему перебить себя, такой знакомый и родной жест, который я совсем забыла. — И я хочу сыграть тебе кое‐что». — «Сыграть?» — раздается удивленный голос Марка. «Это полная фигня и глупость, да-да. Но я тут наслушалась вас и написала песню».
Ты перегибаешься через диван, обнажив худые бедра в джинсовых шортах, достаешь гитару и укладываешь ее, как младенца, на колени. Картинка снова разбилась на пиксели, будто в комнату зашло привидение. Я тряхнула айпад.