От ее слов меня прошиб холодный пот. Именно это страшило меня больше всего — надежда. Дурацкая, идиотская, глупая, но бесконечно живучая надежда.
— Странно, она ни разу не упоминала Европу в разговорах с мамой. Даже наоборот, обещала приехать домой на целый месяц в августе.
— Ну, может, это был секрет. Или она хотела сначала прокатиться по Европе, а потом поехать домой. Правда, я не знаю. Но со мной она только о своих новых друзьях и говорила.
— А что они были за люди, ты их знаешь?
— Нет, ни разу не видела.
— И ты говорила полиции все это?
— Да, — утвердительно кивнула Ханна, глядя мне прямо в глаза. — У них есть мои показания.
— А сестра говорила тебе, что едет на Гластонбери?
В задумчивости она потерла подбородок:
— Такого я не припомню.
— То есть вы были лучшим подругами и она тебе не рассказала, что едет на фестиваль, билеты на который покупают чуть ли не за год? — выпалила я, тут же пожалев о своих словах, ведь ты не покупала никакого билета.
Ее лицо, и без того почти обездвиженное ботоксом, закаменело вовсе.
— Ладно, если начистоту, то мы с ней не особо общались последние месяцы перед тем, как она… Все было очень странно.
— Почему? Из-за чего?
— Я не знаю, как тебе сказать, да и надо ли вообще говорить теперь, когда столько лет прошло. Понимаешь, у нее были проблемы. — Она кинула на меня многозначительный взгляд. — Психологического характера.
— Какие проблемы?
— Джен всегда была такой увлекающейся, эмоциональной, гиперактивной. Но иногда у нее бывали спады. В общем, в последние пару месяцев она впала в депрессию.
— Депрессию? Я никогда не замечала, чтобы моя сестра…
— А много ли ты могла заметить, если вы жили в разных странах и ты была ребенком? — со вздохом пожала плечами моя собеседница. — Самая настоящая депрессия. Она запиралась у себя и ни с кем не общалась, только слушала музыку в темноте и без конца курила. Мне даже пришлось вынуть батарейку из пожарной сигнализации.
— Так странно.
— Я тоже удивилась, пыталась с ней поговорить, и не раз.
— И что она сказала?
— Что ей плохо и она хочет, чтобы ее все оставили в покое. А потом, недели за две до ее исчезновения, все изменилось.
— В какую сторону?
— Она вдруг спустилась из своей темницы, помыла голову, болтала со мной как ни в чем не бывало, рассказывала про классных ребят, с которыми познакомилась где‐то в соцсетях, и про грядущее большое путешествие.
— А что это были за ребята? Ты помнишь подробности?
Она молча покачала головой.
— Может быть, было еще что‐то? — настаивала я. — Какая‐нибудь мелочь? Подозрительная деталь, которая тебе запомнилась?