Обычно.
Но сегодня я так долго ждал, когда снова смогу оказаться рядом, вдохнуть сладкий аромат ее неизвестных духов, а им здесь вся комната пропиталась, что теперь ловлю свое сердцебиение в районе собственной глотки, даже при виде растрепанной Вагнер. А ей далеко не восемнадцать.
— Я, кажется, сказал, что ужин не обсуждается, — нарушил тишину и внутренне чертыхнулся, мой жалкий голос своим хрипом выдал настоящие мысли с потрохами.
Карие глаза смотрели на меня непонимающе, но потом ротик их хозяйки нехотя произнес:
— Я тебе оставила записку.
— Да, — кивнул ей, — но ты все же пойдешь на ужин со мной. Одевайся.
Скомандовал и скорее сделал одолжение самому себе, а не ей. Сел в одно из кресел, повернутых к ней спиной.
— Я подожду здесь.
В ответ тишина. Секунды шли, но шевеления с той стороны не наблюдалось. Наконец, она решила заговорить.
— Я не могу никуда идти, я заболела.
— Чем? — резко ударил в ответ, не вставая и не поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее.
Но ее ответ меня в очередной раз выбил из моего восприятия мира. Женщины никогда не осмеливаются при мне даже краситься — скрывают все свои проблемы, даже если помада стерлась. И уж точно никогда бы не посвятили во что-то более интимное.
— У меня месячные, мне плохо и я хочу спать, — произнесла в ответ та, о ком я думал весь день. — Достаточно? Теперь я могу никуда не ходить? Я отдала тебе книгу, даже подписала ее, что еще?
Подписала? Мне стало интересно, что же она мне написала, настолько интересно, что я оставил без внимания ее заявление о месячных. Хотя эти слова, об интимной женской ежемесячной течке, не оттолкнули меня, а наоборот… От нее это прозвучало настолько сексуально открыто, что мне не хотелось уйти, хотелось тут же оказаться с ней на кровати, под этим одеялом и лично проверить, говорит ли она правду…
— Широкову от Вагнер? — услышал свой сорвавшийся голос и кашлянул, для того, чтобы восстановиться хотя бы в своих глазах. — Кхм. И все? Щедро.
— Я не придумала, что еще написать, — пробурчала хозяйка номера. — Миллиардеру что-нибудь напишешь, а потом из этого раздуют скандал.
Как будто плевок в спину! Не придумала? А те два раза, что у нас были — это мы, видимо, просто за руку поздоровались!!!
Опять повисла пауза. Она достаточно четко послала меня несколько раз. Меня! Опять! Но, даже не смотря на свой позор и это презрительное отношение, я ни за что не хочу покидать этот чертов номер! Твою мать, все, что угодно, только не это. Я не идиот, прекрасно понимаю, что деньги ей предлагать бессмысленно. И что теперь?
Пока я ломал себя, чтобы не вскочить с кресла и не направиться к желаемой добыче, добыча сама соскользнула с кровати и, ступая босиком по деревянному полу, подошла к своему гостю, быстро забралась на второе кресло, установленное дизайнерами в сантиметрах от моего, с ногами и беззастенчиво посмотрела на ненавистного миллиардера. Внутренне напрягся. Я как гребанный вампир при виде бутылки с кровью — сдерживаюсь, чтобы не сожрать ее прямо на этом кресле. И не испугало ничего. Ни размазанная косметика, ни растрепанные волосы, ни ее розовая пижама. Не шелковая, простая, штаны на веревочках и майка с каким-то глупым зайцем на груди. На. Груди…