Когда почувствовал знакомый жар между ее ног. Она снова завелась и забыла обо всем!!!
— Настя… — прохрипел ей в шею. — Скажи… скажи, как меня зовут! Настя!
Она не отвечала, лишь стон за стоном, толчок за толчком и пламенные импульсы ее промежности. Не-е-ет!!! Подхватил ее под ягодицы и усилил напор в разы!
— Настя! Произнеси мое имя!!!
Толчок, толчок, толчок!!!
— Миша… Миша! Миша-а-а…
Не дав ей кончить раньше себя, заставил перевернуться, встать перед собой на колени. Взял ее сзади, агрессивно, жестко, нанося за каждым толчком звучный шлепок по соблазнительным ягодицам.
— Как меня зовут?! — требовал от нее словно больной.
— Миша… Миша!!! Ши-ро… Широ… Широков!!!
Мне показалось, что я услышал ее влагу, ее удовольствие и улетел вперед. И лишь извергаясь в нее, ощутил то, зачем летел. Я снова кончил первым, она догнала меня, почувствовав удовольствие ненавистного миллиардера. Держал ее под живот, прижимая к себе, все еще не отпускал, нанося сладкие толчки ее телу. Не мог отпустить. И не хотел. Да что ж со мной?
Она упала на подушки, как только выпустил ее из своих рук. Не захотел отстраняться. Совсем не хотел. Накрыл ее своим телом и прижался ртом к ее губкам. Она пыталась дышать, а я не останавливался, жадно гулял языком по ее ротику, собирая крупинки горячей слюны, будто бы хранившей в себе отголосок недавнего оргазма, который она испытала подо мной. Это было важно. Чрезвычайно важно, что Настя получила его подо мной. Для меня важно.
В тот момент еще не признавался себе, но уже четко знал, что свой отпуск она закончит исключительно в моей постели. Не знал одного, когда я позволю ей его закончить.
— Ну, какой же ты… — вытолкала эти слова из своего расслабившегося организма, — идиот, Ши… Широков…
Зачем он опять это сделал? Без резинки? Это такое развлечение у миллиардеров, на грани? Мол, я хочу получить удовольствие в чистом виде, а ты потом со своими проблемами как хочешь?
— Просто… просто доношу до тебя, — прохрипела, попытавшись освободиться из его рук, — если залечу — аборта ты от меня не дождешься. Я детоубийством не занимаюсь, ради удовлетворения твоего миллиардерского эго. Ты сам отказался от резинки. Так что, пеняй на себя.
— А кто тебе сказал, — теперь уже его горячий хрип ворвался в мое ухо, — что я позволю тебе убить моего ребенка? Сколько тебе повторять, что я обдумываю все свои решения? Вагнер. Ты вообще хоть кого-нибудь кроме себя слушаешь?
— Как и ты, Широков, никого, — парировала, безуспешно цепляясь за край матраса, чтобы уползти из-под него, но паразит перехватил меня в районе талии и держал железной хваткой. — Отпусти меня, мне надо в душ! — потребовала, может быть надеялась, что еще успею избавиться от его следов в себе. Я, конечно, в беременность, как и в Деда Мороза не верю давно, но все-таки подстраховаться не помешает.