Стыдно признаться самому себе, но если бы Вагнер захотела до утра смотреть свои мелодрамы — так и сидел бы рядом. Что-то было в ее словах. На самом деле, размышлял все это время о них. Ведь действительно, я не готов терпеть хоть какой-то изъян в посторонних людях. Себя постарался довести до идеала и того же требую от других. Это было в какой-то мере неприятным открытием для меня. Прекрасно помню, как долго и сложно добивался своего успеха. Сколько раз падал, а потом вставал, выгрызая себе дорогу в мир денег. И по пути сюда совершенно забыл, что когда только начинал идти, сам был не идеален. И не пришел бы, не достиг бы этих высот, если бы некоторые люди в того, несовершенного меня, неожиданно бы не поверили, в начинающего тогда Мишу Широкова. То, что сказала Настя у меня дома — было равно тому, если бы она запустила своей книгой в мой тупой лоб. Была бы права, если бы обижалась на меня еще очень долго. Не сделала этого — впустила меня к себе и позволила остаться.
Но не только это резануло меня изнутри. Ее раздумья вернуться к мужу и мое внезапное открытие того, что Настю я действительно готов принять в любом виде. С размазанной на лице косметикой, с волосами подмышками и соплями вокруг носа. Меня абсолютно не пугают ее месячные. Наоборот. Сижу рядом и с трудом сдерживаю себя, чтобы не начать приставать. Так и хочется опустить ладонь на ее коленку, которая вот уже тридцать минут ненавязчиво торчит из-под белого махрового халата.
Почти что застонал от удовольствия, когда ее ручка смело приласкала мою эрекцию.
— Встретимся через две минуты в душе, — ее томный шепот облизал мой слух, после чего Настя соскользнула с высокой для нее кровати и скрылась за дверью в ванную. Я был там раньше. Оставив на постели свой халат и боксерки, ворвался за ней, уже изнывая от предвкушения снова ощутить ее голенькую в своих руках!
— Широков, ты поспешил! — взвизгнула сексуальная ведьмочка, быстро спрятавшись под струи теплой воды.
Я сразу оказался там же, прижав ее к стене, склонился к эротичному розовому ушку любовницы и чуть прихватил его губами:
— Зачем тебе душ, Вагнер? Я не боюсь твоих месячных, с удовольствием испачкаюсь в них, — в подтверждение своих слов, которые уже не сказал, а хрипло выдавил из себя, нырнул рукой между ее ножек и погладил в том месте, где уже и без душа было достаточно горячо. Понял, насколько она уже была на взводе, когда после первых же движений моих пальцев в ее промежности, девчонка прикусила кожу у меня на груди и вонзила свои коготки мне в бицепсы. Услышав ее мелодичный, бархатный стон, сам чуть не затанцевал на месте от возбуждения. Я хотел ее, черт возьми! Хотел настолько, что даже если бы она отказала мне, выгоняла бы, не ушел, а просто изнасиловал бы свою непокорную любовницу! Посоревноваться и победить это желание, могло лишь то, чего хотел больше. Я опустился на колени перед ней и, убрав ее протестующие ручки, припал губами к пылающей впадинке между ножек Вагнер. Уже через секунду повинуясь ласкам моего языка, Настя доверилась мне и больше не отталкивала, а запустила пальчики мне в волосы, тем самым яростно требуя продолжения. На своей памяти не припомню хоть одну женщину, для которой я бы это хотел сделать или делал. Мне хотелось покорить Настю, доказать ей, что я лучший! Выбивать из нее стон за стоном, потому что звуки ее исступления были сексуальнее любого самого идеального тела, которое мне хоть когда-нибудь доводилось держать в своих руках!