— Да, он в лечебнице для алкоголиков,— кивнул водитель.
— Та–а–ак…, день ещё не закончился. Едем к нему!— распорядилась я.— Нужно посмотреть на вашего алкоголика. Надеюсь, к нему пускают?
— Пускают!— опять кивнул, несколько озадаченный водитель.— Он сейчас уже на реабилитации, после очередного лечения.
— Вези!
Ехать пришлось довольно долго. Лечебница располагалась на другом конце города, практически на самой окраине. Лечебница оправдывала своё название. Назвать обшарпанное здание за почти проржавевшей до основания металлической оградой, больницей, язык не поворачивался.
— У нас с друзьями не так много денег,— пожал плечами водитель, на мой недоуменный взгляд. Он достал мобильный телефон и попросил друга выйти в небольшой парк за оградой.
Старенький дед, в будке охранника на въезде, водителя знал в лицо, так что пропустил нас с Томом вместе с ним за компанию, не потребовав никаких документов и разрешений.
— Это Туск Сайпор, а это— мой теперешний объект охраны, госпожа Синта Крой и её управляющий,— представил нас водитель.
— Марин, ты опять нашёл спонсоров? Напрасно! У меня опять такое чувство, что моей силы воли надолго не хватит,— с угрюмой усмешкой обозревал нашу компанию бывший поэт. Затуманенный, тусклый взгляд, опухшее от постоянного лежания лицо, растолстевшее тело в потрёпанном, застиранном больничном халате— это чудо и было раньше поэтом.
Внешний вид бывшего гения меня не оттолкнул. Аура, хотя сейчас и очень искажённая воздействием каких–то сильнодействующих препаратов, у него несколько отличалась от обычной. Чувственное восприятие превалировало над остальными. Возможно, поэтому на него не действовало большинство медицинских препаратов. Случай запущенный, но легко излечимый.
— Так…, гений пера и чернильницы. Хочешь излечиться?— недовольно глядя на морально опустившийся объект, бросила я.
От маленькой пигалицы он явно такого вопроса не ожидал. В глазах промелькнула заинтересованность.
— А что…, есть варианты?— проведя сразу пересохшим языком по губам, прохрипел он.
И раньше, по ауре, можно было понять, что излечиться от зависимости он хочет, но борьбу с собственным разумом раз за разом проигрывает.
— Идёшь ко мне в поэтическое рабство на три года, и будешь прыгать здоровым резвым козликом или козлом, это уж как захочешь. Сразу предупреждаю, к сожалению, после лечения о своём пристрастии к алкоголю забудешь до конца жизни, и употреблять спиртные напитки больше не получится,— необычное предложение об излечении в устах невысокой девочки звучало дико.
— Э–э–э…, гарантируешь?— протянул он, нервно теребя больничный халат и с недоверием рассматривая меня.