Но на Лукреции была броня, сплетенная из правил хорошего тона.
— Молодой человек, в этом доме за едой деловые вопросы не обсуждают, — сказала аристократка, невозмутимо поглаживая куницу, пристроившуюся у нее на коленях.
Вольга, сидевший по правую руку, как мальчишка за спиной у строгой учительницы, показал другу язык. Чингис нахмурился, но листы не спрятал, а положил рядом с собой на стол, чтобы тут же схватить их, когда в комнату вошла Морошка с блюдом, полным пышных оладий.
— Так-так-так, и часто воспитанники готовят еду? Жалобы были? Отравления, может быть?
На лице у дотоле дружелюбной девчушки появилось такое выражение, будто она вот-вот перевернет тарелку с оладьями проверяющему на голову.
— Вы вовремя пришли, — прокомментировала Надира, которая к тому времени единственная из воспитанников, кроме Морошки, спустилась к завтраку. — Я, конечно, не занимаюсь проклятиями, но еще немного — и начну.
— Да-да-да, — серьезно закивал головой Чингис, перелистывая свои записи. — Вольга, я уже успел поставить тебе минус за воспитание.
Баронесса подняла бровь и посмотрела на хозяина дома.
— Друзья, говорите?
В этот момент у двери раздался какой-то полурык-полувскрик, и все обернулись.
— У тебя… моя… куница… — угрожающе и с расстановкой произнесла Нина, видимо только-только вошедшая в дом. Девочка, к молчаливому изумлению Чингиса, судорожно хватающего карандаш, была босая и растрепанная.
Но баронессу было проще возмутить, чем напугать.
— Во-первых, не «у тебя», а «у вас». Во-вторых, строго говоря, она вовсе не у меня. — Лукреция спокойно сделала глоток чаю из чашки, заботливо принесенной Морошкой.
— Иди ко мне, — приказала девочка совсем не детским голосом, и призыв был обращен отнюдь не к аристократке.
Куница, вместо того чтобы повиноваться, обеспокоенно повертела головой и спряталась на коленях у пожилой дамы.
— Вольга, что здесь… — начал было Чингис, но был перебит все менее человеческим голосом волшебницы.
— Что… ты… с ней… сделала?
— Ничего. — Баронесса снова глотнула чаю.
— Вольга, ты не хочешь вмешаться? — Кажется, волшебный ревизор был единственным, кто понимал, что ситуация выходит за рамки обычного застольного спора.
— Сейчас ты у меня заговоришь, — мрачно пообещала Нина. В ее глазах промелькнул желтоватый отблеск осенних листьев, запахло мокрыми травами и влажной землей.
Все присутствующие за столом оглянулись: у стены послышался отчаянный писк. И вот откуда-то из-под ножек посудного шкафа выскочила одна серая мышь, за ней другая, третья. Раньше, чем кто-нибудь что-либо сообразил, грызуны взобрались вверх по ножкам свободного стула и оказались на столе.