– Воду я включила, – громко сказала Леся, выйдя из смежной ванной, – давай пока с платьем определимся.
– Чего? – Эллен отодвинула стену из тюля.
– Платье к ужину. Я с кем в лифте разговаривала? Виктор Романович ждет тебя на ужин, так что торопись. Искупайся и одевайся.
– Не пойду. – Эллен прошла к кровати и присела.
– Ты дура? Я же ясно сказала: не надо меня злить, – зашипела змея. – Встань!
Эллен вскочила.
– А теперь шагай в ванную. Марш!
Сопротивляться было невозможно. Эллен понимала, что ее мыслями управляют, но ничего не могла сделать. У нее не осталось сил.
Как только она забралась в ванну, навязанное желание исчезло, но блокировка по-прежнему оставалась на месте. Леся стояла над душой, торопила, наверное, боялась потерять связь.
«Отлично! Теперь купаться я буду с конвоем и по две минуты!» – злилась Эллен.
Выйдя из ванной комнаты, она заметила, как Леся закрыла ее на ключ.
«Интересно, если вырубить девчонку, блокировка исчезнет?»
Но вряд ли Эллен сможет ударить человека до потери сознания. Даже высосать одним глотком жизнь казалось проще, чем физически сделать кому-то больно.
«Да и смысл? Мне не дадут отсюда выйти, а остановить всех поглощением я не смогу. Сдохну еще на тех проклятых ступенях, даже до забора не доберусь».
– Выбирай, – Леся отодвинула зеркальную дверцу гардероба. На вешалках пестрили наряды различных оттенков, на полках стояли десятки пар обуви.
Эллен хотела бы отправиться на встречу с дядей в своих грязных шортах и футболке, но с Лесей спорить бесполезно. Пришлось сдаться. Эллен надела черное коктейльное платье, балетки сменила на невысокие босоножки, волосы закрутила в дулю, заколола шпильками.
Леся оглядела ее и нахмурилась.
– Веселее, а то ты как на похороны собралась.
– У меня траур, а вы можете веселиться дальше, – с ненавистью сказала Эллен и вышла из комнаты.
Она подошла к лифту, стукнула по кнопке, но та не засветилась. Эллен нажала еще раз – не загорелась. Рядом встала Леся и с ехидной ухмылкой коснулась кнопки большим пальцем. Лифт еле слышно закряхтел, а девушка сдула воображаемый дымок с пальца, словно с пистолета после удачного выстрела.
«Отпечатки», – догадалась Эллен.
– Я же говорю: превеликая честь. О доступе на седьмой некоторые даже мечтать не смеют.
– И за что тебе такая привилегия?
– За преданность, Эллен, – серьезно ответила девушка. – Виктор Романович не держит в личном составе тех, кому не доверяет. А чаще он доверяет тем, кто сам приходит к нему и кто изначально не доставляет проблем. В институте практически все добровольцы. Он поэтому и на очищении не настаивает, кто не хочет.