Аккуратно сжимаю бутоны пальцами. Осязаемая нежность.
Указываю на бордовые, прошу пятнадцать штук. Мы вместе выбираем цветы. Продавщица довольна – утро началось хорошо.
Она спрашивает, нужна ли веточка аспарагуса. Может гипсофилы или гиперикума? Соглашаюсь на аспарагус. Прошу завернуть в прозрачный целлофан и подобрать ленточку под цвет роз.
Рассчитываюсь и выхожу. Выгляжу придурковато. Помятый, небритый, с пакетом в одной руке и букетом в другой.
Ярко светит утреннее солнце. Летом оно нежное только с утра. Ну ещё и вечером, но там уже с оттенком грусти.
Возвращаюсь назад.
Захожу под арку, в тень двора, в его прохладу.
Прислоняю её ключ к домофону и думаю о том, что писк в квартире может её разбудить.
Поднимаюсь на лифте. Жжёные кнопки, начертанные рядом номера чёрным фломастером, сорванные объявления.
Открываю дверь квартиры. Заглядываю в комнату. Она спит. Раскрылась, обнажив грудь.
Розовые соски совсем не такие, как ночью. Скромные, малозаметные, совсем не торчат.
На красивую спящую женщину можно смотреть долго. У меня же дела.
Разуваюсь, мою руки и, стараясь не шуршать пакетом, прохожу на кухню.
На столе пепельница и два бокала. На полу рядом пустая бутылка. Ночью в ней было игристое вино.
В раковине несколько грязных тарелок.
Отодвигаю штору, и в кухню врывается солнечный свет.
Нажимаю на кнопку чайника. Мою посуду, протираю губкой стол.
Высыпаю в чашку порошок, заливаю кипятком. Задумчиво помешиваю ложечкой, постукивая о фарфоровые стенки. Закуриваю.
Дым мягко стелется в воздухе, от сигареты стремительно поднимается мышино-серая струйка.
От меня пахнет парфюмом, перегаром, кофе и сигаретами. Парфюм французский, кофе (кофе ли?) американский, сигареты отечественные, хоть и «подконтрольные», ну а перегар собственного изготовления.
Давлю бычок в пепельнице, но он, собака, всё равно продолжает дымить. Я настаиваю. Он сдаётся и тухнет.
Коньяк оставляю на потом.
Я мою фрукты, тщательно, словно они грязные.
Снимаю с полки супницу и заполняю её ароматными фруктовыми кусочками, вперемешку с ягодами. Обливаю сверху взбитыми сливками, сочиняя белоснежную башню.
Несу в комнату, ставлю на прикроватный столик. Рядом кладу букет.
Наклоняюсь к ней. Она потрясающе пахнет.
Она пахнет намного лучше, чем эти фрукты и эти розы. Она пахнет самым прекрасным созданием на свете.
Осторожно целую её. Она постанывает, затем открывает глаза и тут же щурится.
Доброе утро, говорю я.
Доброе, отвечает она и улыбается. Она очень красиво это делает.
Замечает десерт и цветы. Улыбается шире, словно девчонка, что получила долгожданную пятёрку по алгебре, мурлычет и благодарит. Затем по-кошачьи потягивается. Безумно сексуально, тем паче, что она действительно красива.