Сигмундур, сжав кулаки и часто дыша, стоял рядом. Что-то у него внутри сжалось и обрушилось вниз кровавыми ошметками, когда она впервые за столько времени напуганно от него отшатнулась.
— Прости, что я их тронула, — кое-как пробормотала девушка.
— Я сам их постираю, — мрачно доложил он. И оставил, как мог стараясь больше не испугать, девочку в спальне.
Он никогда в жизни так не драил свои вещи, как этим утром. С мылом, с шампунем из ванной, со всем, что было. Даже накидал какой-то травы из холодильника, вроде мяты, в таз. Тяжелые ладони терли ткань со всей ненавистью к самому себе.
Берислава вышла из дома через час, молчаливо наблюдая за тем, как оттирает застарелое пятно на оставшихся брюках. Все остальное, мокрое, зато чистое, комьями лежало на ограждении крыльца. Белье короткой стопочкой высилось у лестницы.
Как мог стараясь что-то унюхать, китобой трижды все перестирывал. Благо, из одежды носил не так много.
— Здесь нужен будет отбеливатель, — заметила Берислава, подступив ближе к тазу. От усилий мужчины вокруг их места для стирки образовалась пенная лужа, уже начавшая подмерзать.
— Так выведу, — пробурчал он.
— Это кровь?
Наблюдательная. Он стиснул зубы.
— Да. Волчья.
При упоминании животного она поежилась и ушла. Сигмундур, пользуясь случаем, пытался рассмотреть, нет ли на затылке крови, но, к своей радости, ничего не заметил. Видимо, не так сильно…
Через пять минут Берислава вернулась. Немного боязливо взглянув на него, пристроилась у таза с пачкой соды. На отдалении пары сантиметров от его рук.
— Подними пятно.
И с той же щедростью, с какой обрабатывал ее ладонь, насыпала белого порошка на въевшуюся кровь.
— Дай мне, пожалуйста.
Китобой, отступив на шаг, позволил ей закончить. Кроме пятна, ничего, вроде бы, даже запаха, не осталось.
Она поморщилась на аромат воды, пышущий своими компонентами во все стороны, но промолчала. Просто принялась флегматично расправляться с грязью.
Когда закончила, руки от воды, холода и жесткости ткани были совсем красными.
— Она не высохнет, если оставишь так, — Берислава покачала головой, стараясь не встречаться с ним глазами. Но прежде, чем получила ответ, притрагиваться не стала, — можно?
Сигмундур просто отрывисто кивнул, тихо себя ненавидя.
Девушка развесила одежду по всему, что для этого подходило в доме. Места не нашлось лишь для белья, но его, хорошенько встряхнув, Берислава выложила на комоде.
Глядя на то, как сосредоточенно она это делает, он не выдержал.
Подошел, как можно дальше убрав от нее руки, и стал рядом.
— Прости меня, пожалуйста.