Однажды ночью, проснувшись после очередного кошмара, Белла не смогла сдержаться и рассказала Каллену о Джаспере. О его угрозах и их воплощениях, от которых часто удавалось скрыться лишь в одном месте — на чердаке. Она боялась крыс, и Эдвард прекрасно знал это, а потому сильнее поражался тому, сколько времени мисс Свон проводила в месте, где они обитали полчищами. Огонь, разгорающийся в груди при этих словах, вынуждал мужчину скрежетать зубами. Он утешал Беллу, больше не боясь обнимать её, приговаривая, что больше ничего подобного не случится. Как он это сделает, было неважно. Сделает. Несомненно.
И она верила. Верила каждому слову, как когда-то отцу. Успокаивалась в кольце рук бывшего мужа за считанные секунды. Маленькие дети так быстро приходят в себя в объятьях мам — самых важных людей в их жизни, самых дорогих. Отдаленной частью сознания Белла отдавала себе отчёт в том, кем на самом деле для неё является Эдвард, но признаться боялась. И про себя, и вслух.
Просила лишь о том, чтобы болезнь длилась дольше. Не хотелось думать о возвращении в избушку к Хейлу. Хотелось быть здесь. И только.
Однако, будто насмехаясь, дни все летели и летели, неумолимо приближая дату её выздоровления. Когда улыбающийся доктор сообщил о планирующейся первого января выписке, Белле хотелось рыдать от неумолимости времени. Как же несправедливо, что три драгоценных недели свободы из шести она провела в бреду!
Сегодня — двадцать четвертое. Чёртов канун Рождества. Было время, когда этот праздник нравился ей больше собственного дня рождения. Подарки, веселье, ломящийся от изобилия вкуснейших блюд праздничный стол — всё пропало после встречи с Хейлом.
Предыдущее её Рождество прошло за просмотром старого черно-белого фильма, транслирующегося по телевизору, пока Джаспер в соседней комнате опустошал скудный домашний бар.
На часах — шесть вечера. Ровно на два часа позже того времени, когда Эдвард обычно возвращается к ней. Наверняка сегодня его не будет. Ещё один повод вычеркнуть из календаря ненужный, наводящий тоску день. За проведённое в больнице время она слишком привыкла к присутствию рядом Каллена, чтобы оказаться в одиночестве даже на сутки.
Как же она собирается выдержать грядущую сотню дней? Тысячу?..
Тихий скрип двери привлек внимание Изабеллы как раз в тот момент, когда невеселые мысли обосновались в сознании, готовясь вызвать соленые слёзы.
Правда, желание плакать тут же пропало, едва девушка узнала пришедшего.
Эдвард…
Волну радости, одновременно затопившую сознание и тело мисс Свон, ни с чем нельзя было сравнить. Невозможно передать.