— Я разбила статуэтку…
— Я куплю тебе новую. Только не плачь, — указательным пальцем он быстро, но нежно стирает с моей щеки соленую дорожку.
Прямо сквозь слезы, рвано вздохнув, усмехаюсь. Не под стать ситуации, конечно, и не под стать случившемуся чуть раннее, но все же. И эта усмешка отзывается глобальным потеплением во взгляде Эдварда.
— Дело же не в котах…
— Совсем не в котах.
— Я про пинцет и ранку…
— Она теперь чистая, все хорошо, — Эдвард нежно трется носом о мой лоб, — и сейчас я ее перебинтую.
Его касания нежные, его тревога — ощутимая. И он делает все, чтобы не причинить мне боль.
Господи…
— А коридор?.. — меня начинает потряхивать, когда вспоминаю о рыбках. Они ведь все еще там, на ковре коридора, такие же кровавые и безмолвные, как и прежде — тошнит от одной лишь мысли.
— Все уберут, — останавливая мой порыв подняться, Эдвард коконом из своих рук лишает меня права на лишние движения. Неустанно целует лицо, — сейчас не это важно, а чтобы с тобой все было хорошо. Пожалуйста, постарайся успокоиться.
Черт, у него такой виноватый вид… у меня в груди что-то трескается.
— Я боюсь, — так и не поборов дрожи в голосе, сдавленно признаюсь я.
— Напрасно, — мужчина тут же, реагируя на признание, притягивает меня к себе.
Приподнимает на кровати, прижимая к груди. Зарывается лицом в волосы, — я здесь. И пока я здесь, никто и пальцем тебя не тронет. Это всего лишь гребаный розыгрыш. Я покажу им, как такие устраивать.
Стальные нотки, переплетенные в шерстяной колючий клубок с ненавистью, отнюдь не вдохновляют. Я дрожу сильнее.
— На что это был намек? Что я?..
— Никаких намеков, — отмечает муж, не дав мне договорить. С отчаяньем гладит мои плечи руками, пытаясь выгнать боль и из голоса, и из взгляда. Почти умоляет, — малыш, я обещаю тебе, я помогу… помогу понять свою ошибку всем, кто к этому причастен, — Эдвард стискивает зубы, с трудом преобразовав убийственную фразу с обещанием отмщения во что-то более-менее приемлемое.
Ради него я пытаюсь смириться с тем, что видела.
Я делаю глубокий вдох, за ним, почти сразу же, резкий выдох. Не оставляю в легких и капли кислорода. Избавляюсь от него.
— Не уходи.
— Ни в коем случае, — нежно соглашается Эдвард, с радостью встретив мое более-менее сносное состояние, — я здесь. Я сейчас уберу все это и лягу с тобой.
Мне приходится на это согласиться. И заручившись моей поддержкой, пусть и выраженной всего лишь кивком, Каллен быстро расправляется с ненужными вещами. Уносит емкость с осколками, пинцет, перекись и вату. Перед этим с осторожностью перебинтовывает и мою руку, забирая следом за всем этим добром бинт.