— Эдвард, пожалуйста…
— Ладно, — он примирительно поднимает руки вверх, предварительно глотнув прямо из горла обжигающего пищевод напитка, — слушай.
Мне хочется подойти и придержать его. Он стоит в опасной близости к столу и, если упадет, вполне возможно, что разобьет голову. А еще стулья, хрусталь, стекло бутылки…
Но не могу. Запах и здесь невозможен, а возле Эдварда, от него самого… я очень боюсь, что дело кончится очередной грязной раковиной. Боже мой, если это не токсикоз, тогда что?..
— Это сказка об акциях, — откашлявшись, с вступительным жестом фокусника начинает мужчина, — жили-были акции, которые не тужили. Они покупались, продавались, вели безбедное существование и росли, становясь все более ценными членами финансовой пирамидки. Их потолок был довольно близко и все это знали — надо было чуть-чуть подтянуться. Однако вдруг… появился на горизонте самолет. Коричневый, с большими крыльями и огромным эго. Он не представлял опасности, думали они. Он пролетает мимо…, но самолет оказался слишком большим, хоть и едва достроенным. Он махнул крыльями — и акции посыпались со своего пьедестала вниз. Знаешь, как карты, когда выдергиваешь одну из основания, да, Беллз? И так — ба-бах на пол! В реку из сотен тысяч долларов… по лужайкам, лугам, берегам… и безвозвратно.
Он говорит, говорит, говорит и лицо становится все темнее, желваки видны ярче, а ладони слишком сильно сжимаются в кулаки. Чувства в голосе становится больше, ненависть опаляет, ужас отвешивает поклон, а вокруг все становится холоднее. Я с трудом отваживаю себя от желания отшатнуться. Черт подери…
— Что ты несешь?..
Каллен свирепеет. Буквально так, прямо на глазах. Губы приоткрываются, дыхание становится хриплым, а темные оливы страшно блестят. Он ожидал, что я пойму все из этого спектакля?..
— Акции, Изабелла. БАБАХ! — громко повторяет, схватив со стола стакан и, для пущего эффекта, швырнув в холодильник, — НА ОСКОЛКИ!
— Упали акции?..
— Грохнули, — на сей раз Эдвард делает два больших глотка из бутылки, совсем не по богатому после этого вытерев губы ладонью. Капельки виски, не задетые ей, текут по его щеке, подбородку и шее. Грязнят рубашку больше прежнего — теперь я понимаю, почему воротник такого желтого цвета.
До меня начинает доходить.
— А туз?.. — цепляюсь за свое единственное воспоминание о том разговоре.
— Нет туза, — рявкает мужчина, метнув глазами молнию в ни в чем неповинный стол. Хватает второй стакан, у меня на глазах снова запустив его к холодильнику. В который раз в этой комнате звон осколков…
— Подожди, но не все же так плохо, — меня потряхивает, однако уходить на безопасное расстояние не соглашаюсь, — это же не банкротство, это пару акций…