— Если бы я был лучшим, — задумчиво бормочет Каллен, не скрывая своей улыбки от того, как ему приятна моя близость в самом прямом смысле этого слова, — сейчас бы мы с тобой загорали где-нибудь на Майорке или Мадагаскаре. Куда нашелся бы билет.
— Эдвард…
— Просто я не предусмотрел наше месторасположения, — он закатывает глаза, окинув рукой квартиру, — в любое место Европы и Африки надо добираться как минимум девять часов. И столько же обратно. А мне в понедельник нужно быть на работе.
Он так говорит, будто оправдывается. Не рисует представления и не высказывает мысли, а буквально сообщает, почему не смог то или иное развлечение организовать, что намерен предпринять в следующий раз и как собирается выходить из ситуации теперь.
Я слушаю, сначала не поверив этому первому предположению про оправдание, но все становится лишь хуже. И тут уже не верить нельзя.
— Эдвард, — останавливаю его, широко раскрытыми глазами вглядевшись в темными оливы, — ты же не серьезно, правда?
Поток слов прерывается.
— Про что?
— Про эти Майорки и Мадагаскары. Ты ведь понимаешь, что мне все равно, где быть, главное — с тобой? Или нет?
Его плечи немного опускаются. Подавленно?
— Я хочу лучшего для тебя, — откровенно признается мужчина мне, — и если Мадагаскар тебе не по вкусу…
Я качаю головой. Прикрыв глаза, вздохнув, отваживаю себя от желания уверять и спорить.
Вместо этого обвиваю лицо Эдварда обеими ладонями, уложив их на его щеки, и нежно целую губы. Так легко, будто это дуновение ветерка, а не поцелуй.
— Знаешь, чего я хочу? В парк. К озеру, уткам, к лавкам с попугайчиками-неразлучниками… и два шарика клубничного мороженого. Этого будет достаточно для Рая, Эдвард.
Он пару раз моргает, пытаясь понять, шучу я или нет. Лицо вытягивается, губы поджимаются, а в глазах вопрос.
Но он сейчас излишен. Все и так видно.
— Ладно… — медленно соглашается Каллен, давая мне последний шанс вывести себя на чистую воду. Кто откажется от поездки на Мадагаскар? — Тогда пойдем в парк.
Я широко улыбаюсь, изымая последние сомнения, если они у него и были. Крепко обнимаю, приникнув щекой к плечу.
— Это будет потрясающе. Спасибо.
В темных оливах по-прежнему неверие, но уже не такое серьезное. Просто как данность. Эдвард постепенно учится смиряться с тем, что я не притязательна в плане отдыха и развлечений. Я же приспосабливаюсь к тому, что ему принципиальны лучшие условия и лучший досуг. В конце концов, видел муж гораздо больше меня. А с этим нужно считаться.
— Ладно… — повторяясь, второй раз бормочет он. На лбу виднеется небольшая складочка, сообщая о том, что он в раздумьях. — Но сначала предлагаю поговорить. У тебя были ко мне вопросы, а я сегодня готов на них ответить.