Он закатывает глаза, резко выдохнув, а я просто обнимаю его сильнее. Глажу по спине, по напряженным плечам, поворачиваю голову и покрываю поцелуями его щеку.
— Мне жаль, Эдвард…
— Не о чем сожалеть, Белла. Дело давнее. Мне просто показалось, что тебе следует это знать.
Как же они могли? Я не понимаю. Имей мы с Эдвардом ребенка… разве позволили бы такому случиться? Наверняка ведь сняли бы последнее и с банковского счета, и с себя.
За это он их возненавидел, а они потеряли сына. Боже мой.
— Ты поэтому… — я нервно тереблю уголок своей блузки, решая, должна это говорить или нет. Но внутри так горит, когда обдумываю отрицательный вариант, что ответ напрашивается сам собой, — ты поэтому не хочешь детей? Потому что твои сестры отобрали у тебя внимание родителей?
— Знаешь, рыбка, — Каллен нервно проводит рукой по своим волосам, — у детей, выросших в многодетной семье, всего два пути — либо они любят младших и хотят такую же большую семью, либо ненавидят маленьких детей и отказываются заводить их в принципе. Оба варианта встречаются с потрясающей частотой.
— Ты выбрал второй… — сдавленно делаю вывод я.
— Да. Но это исключительно мое предубеждение, — согласившись, тут же как можно четче обрисовывает ситуацию Эдвард. Опять с трудом подбирает слова.
— И ты думаешь, что ребенок перетянет мое внимание с тебя на себя? Что я откажусь от кого-то из вас? — согласна, эти мысли нечто ужасное, но что-то подсказывает мне, что они далеко небеспочвенны.
— У тебя есть гораздо больше поводов сейчас уйти, чем потом, — Эдвард качает головой, — я не против из-за этого. Я вообще не против. Я просто не хочу.
Больно.
Ну и что. Этого следовало ожидать. Я с самого начала заприметила недоброжелательное отношение Эдварда к детям, не столько злобное, сколько холодное. А еще он никогда не приводил меня в места, где они были. Он объяснял это тем, что когда они кричат, плачут, требуют или слишком громко смеются, у него раскалывается голова. А боль и так нестерпима и постоянна…
— Ладно, не нужно, — пытается повернуть все вспять муж, — мы сейчас снова поссоримся. Белла, я понимаю, что любая женщина хочет быть матерью, я тебе уже говорил. И ты будешь. Все, точка. Не переживай на этот счет.
На мои глаза наворачиваются слезы. Оно звучит так холодно, так отстраненно, так выверено… он обсуждает бизнес-план, проект, договор — не нашего ребенка. И пусть все дело в его детстве и юношестве, пусть родители сослужили ему недобрую службу, а детей он не хочет не от меня, а в принципе, все равно слишком сложно это слышать.
По крайней мере, пока оно не обречено в слова, звучит не так ужасающе.