— Вы его?..
— Убили, — достаточно спокойно, хоть и следя за моей реакцией, признает Эдвард, — его прислужница стала нашей соратницей и смогла заманить его в ловушку. Но лучше не будем об этом говорить.
— То есть ты не сам его… убил?
Эдвард потирает мои плечи, стараясь успокоить.
— Если тебя это так волнует, то нет. И не Аро. Мы не имеем столько киллерского опыта. Однако Белла, хватит об этом. Мы закрыли эту тему навсегда. И пожалуйста, не выспрашивай подробностей.
Муж дает мне минутку, чтобы свыкнуться с узнанной информацией. Все так же потирая, поглаживает плечи. Дыханием напоминает о своей явной близости. И не торопит.
— По-другому было нельзя. Ты знаешь.
— Я знаю, — сдаюсь, не желая переосмыслять это убийство сегодня. И вообще переосмыслять. Ифф — редкая дрянь, совращавшая детей и погубившая ни одну жизнь. Он заслужил смерти. Любой.
Я должна понимать это как минимум потому, что сама едва не стала мамой Птенчика. За него бы сама Иффа задушила.
Кладу голову на плечо Эдварду. Прикрываю глаза.
— Моя бедная маленькая рыбка, — сострадательный, мой обладатель темных олив наглядно демонстрирует, что остается со мной навсегда, что рядом, — забудь это как страшный сон. Постарайся. Отныне все будет по-другому. И мы с тобой справимся.
Его оптимизм заразителен. Даже если на грамм.
— Конечно.
* * *
Хозяин замка встречает нас внизу лестницы. У поворота к столовой.
Последний раз с Аро Вольтури мы виделись на приеме на его острове и с тех пор утекло неимоверно много воды. В жизни супруга Даниэля тоже произошло изменения. И прежде всего связаны они с этой долгой разлукой, когда мы с мальчиком оказались с нашими любимыми людьми на разных континентах.
Аро Вольтури больше не выглядел восторженным изящным аристократом, способным на искренние улыбки, обворожительные комплименты и незабываемую услужливую гостеприимность, которые так рьяно отличали его на острове от всех остальных.
Тогда передо мной стоял миллионер во всей красоте своей личной роскоши и лоска.
А сегодня… сегодня человек, вернувший себе смысл жизни. Потрепанный, уставший, но… настоящий. Как никогда прежде.
Аро, как и Эдвард, заметно поседел. Не знаю, красил он прежде свои длинные черные пряди или нет, но сейчас в них тонкими нитями протянулось серебро. Лицо мужчины осунулось, количество морщинок на нем удвоилось, а из без того бледная кожа стала совсем белой. Такими темпами мы все скоро будем напоминать сборище вампиров.
Изменения в меньшей степени затронули его черные глаза. Они сохранили в себе внимательность, интерес и это блестящее выражение теплой доброты, но потеряли живость.