Я не слежу за временем. То погружаясь в воспоминания, то выныривая в реальность, где ничуть не уменьшается дрожь тела, просто не в состоянии делать это. Оно само бежит вперед, даже не оглядываясь на меня.
И оно же доводит мою истерику до апогея — возвращает в каюту Эдварда.
Хлопка двери я не слышу, шагов к ванной тоже. Опустив голову на руки, стиснув до сведенной челюсти зубы, горько и режуще хнычу.
И только когда улавливаю скрип открывающихся дверей душевой, разлипаю зажмуренные глаза. Однако предупредить Эдварда все равно не успеваю.
Скопившаяся в кабинке вода, более ничем не сдерживаемая, маленьким водопадом срывается со стенок вниз, укрывая собой кафельный пол. Словно бы море во время прилива, забирает себе практически всю ванную. А еще до щиколотки мочит носки и брюки мистера Каллена, ошарашенно наблюдающего за моими водными развлечениями.
Он встревожен и бледен, глаза нахмурены, вокруг них — микроскопические морщинки. Уголки губ опущены, сами они чуть приоткрыты и явно в недоумении. А темные оливы, распахнутые и ужаснувшиеся моему виду, за миллисекунду покрываются состраданием.
— Белла… — с ничуть не скрываемой болью шепчет он, поглядев на меня.
Обнаженная, дрожащая, с покусанными в кровь губами и упавшими на лицо темными волосами, не знаю, куда себя деть. Инстинктивно дергаюсь назад, но спиной ударяюсь о плитку. И в ту же секунду ноги, получившие наконец свободу, сами принимают решение размяться. Поскальзываясь в сидячем положении, по мягкой и податливой воде, превратившей все вокруг в каток, соскальзываю вниз. Теперь лежу прямо перед мужем в известной и полюбившейся ему позе. Только при совершенно других обстоятельствах, нежели были прежде. О сексе нет и речи.
— Белла, — угнетенно повторяет мужчина, качнув головой. Ступив ногой на резиновый коврик перед душем, забирает с вешалки возле кабинки длинное махровое полотенце. При желании им можно обернуть двух таких, как я, — наглядно вижу это, когда разворачивает его.
— Держись за меня, — наставляет Эдвард, перекинув полотенце через плечо и нагибаясь ко мне. В своей белой рубашке, со своим парфюмом, в дизайнерском костюме Каспиана — и ведь ни капли не боится намочить!
У меня нет сил на сопротивление. Придушенно всхлипнув, дрожащими пальцами все же обхватываю его шею, для большей уверенности зацепившись и за рубашку.
Чувствую на своей спине теплые пальцы и вздрагиваю всем телом от контраста с холодной плиткой. Они под лопатками, ближе к талии. Они крепко держат меня, не дадут упасть и свернуть шею. Я им верю.
— Тихо, малыш, — шепчет Эдвард, привлекая меня к себе. Осторожно ставит на ноги, устраивая на том самом коврике, на котором стоит сам. И не отпускает до тех пор, пока не уверяется, что не намерена падать обратно.