— Белла?..
— Привет… — дрожащим, непослушным голосом шепчу, насилу не опустив глаз, — я не очень поздно?
Прекрасный вопрос, если знать время: три ноль три. Действительно, скоро утро.
— Что случилось? — Эдвард, кажется, мгновенно утерявший всю хмурость и грубость, должную быть обрушенной на меня, напрягается. В голосе волнение.
— Машина, телефон, эта леди в магазине… я была в Батерсте, Эдвард, прости… — выдыхаю, поежившись от холодка подъезда, — можно мне войти?
Он с готовностью отступает назад, не спуская с меня напуганного взгляда. Одним резким движением сметает со столика в прихожей все ненужное, усаживая меня на него.
— Я так виновата… — лепечу, прикусив губу, — понимаешь, этот магазин, он был единственным. А моя машина… я должна была тебя послушать, я не хотела, чтобы вышло… и новую, новую надо было, да? — мысли скачут и никому, уже даже мне, не под силу понять, что хотела сказать. Но важное до сих пор не озвучено, — я никогда бы не пропустила твой праздник, Эдвард… мне так жаль… мне безумно жаль! Ты меня прогонишь?.. Не прогоняй меня, пожалуйста! Я все объясню. Я просто… вот! — вовремя вспомнив о коробке, на которой глаза мужчину уже не раз останавливались, быстрым движением протягиваю ее ему. Вручаю.
— Что это?
— «Прогулочный автомобиль»… у тебя нет такого, я помню. Я за ним… зря, да? Тебе не нравится?
Мои слезы, заново выступившие на глазах, Эдвард находит достаточным оправданием, чтобы прервать этот разговор. Поднимаясь на ноги с пола, на который присел, чтобы смотреть наравне, он забирает меня себе. Левая рука под коленями, правая — на плечах. Держит крепко и уверенно и несет. Куда? Зачем?
Мне плевать. Замерзшая, напуганная, расстроенная и попросту опустошенная, я обессилено приникаю к нему, уткнувшись носом в шею. Опять плачу.
— Мне очень нравится, моя рыбка.
Он заботится обо мне. Вместо испорченной одежды дает свою рубашку, волосы с помощью резинки убирает с лица, а полотенцем помогает мне вытереть его, избавив и от грязи, и от капелек крови. Руки мы моем вместе. А потом вместе лежим в постели.
Я, тесно овившись вокруг Каллена, и он, не менее тесно прижав меня к себе. С тяжелым вздохом.
— Я…
— Завтра ты мне все расскажешь, — успокаивает мужчина, погладив меня по голове, — сейчас лучше поспи. Я боюсь за тебя.
Сквозь слезы я улыбчиво хмыкаю. Облизываю губы.
— С днем рождения, Эдвард, — шепчу. И замолкаю, проваливаясь в такой долгожданный сон.
С тех пор он и начал называть меня золотой рыбкой, исполняющей все мыслимые и немыслимые его желания. Даже если их стоимость превышала три тысячи долларов…