Видимо, жестокое обращение оставило глубокий след в душе ребенка, несколько затормозив его развитие.
Вот какой психологический портрет Петера Ульриха нарисовал историк В. Ключевский: «Его образ мыслей и действий производил впечатление чего-то удивительно недодуманного и недоделанного. На серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа. Он походил на ребенка, вообразившего себя взрослым; на самом осле это был взрослый человек, навсегда оставшийся ребенком».
Православие он принял по приказу тетушки, окрестили его Петром Федоровичем, но в душе навсегда остался лютеранином, не пожелавшим даже как следует выучить язык новой родины.
Вот такой жених ждал нашу Софью в далеком Петербурге.
Почему же выбор пал именно на нее? Дипломат из Саксонии Пецольд считал, что Елизавета надеялась, что девушка из знатного, но малого рода будет послушной супругой и не будет лезть в дела управления государством.
Как же она ошибалась…
Встреча с принцем
В начале 1744 года к отцу Софьи прискакал курьер из Петербурга, который привез письмо гувернера великого князя Брюмера, который писал, что мать Софьи должна незамедлительно выехать в Россию вместе с дочерью. На дорожные издержки им выделялось 10 000 рублей.
Через месяц, испортив желудки баварским пивом и грубой пищей, измученные путешественницы прибыли в Москву, где гостила Елизавета с двором.
Простодушный Петр, которому Софья приглянулась, сказал, что ему очень нравится, что они родня и он может открыть ей свои сердечные тайны — он влюблен в фрейлину императрицы! А жениться, что ж, раз этого хочет тетя, — он готов. Софья была в шоке… Неужели он не понимает, что о таких вещах нельзя говорить своей невесте?!
Вследствие этих переживаний, тяжелой дороги и непривычки к суровому климату через две недели после приезда она слегла с жестокой горячкой. Но, даже страдая от высокой температуры, Софья не забывала о своей главной задаче — российский престол казался ей необыкновенно желанной целью. Но что для этого надо сделать? Как добиться, чтобы ее приняли? Надо стать более русской, чем они сами… И когда к ней захотели позвать пастора, она решительно отказалась, потребовав к себе одного из наставников в новой вере Симона Тодоровского.
Конечно же, об этом тут же стало известно всему двору, который пришел в умиление и расположил к ней императрицу.
Считается, что именно с этого времени брак Софьи стал делом решенным.
Правда, союз чуть не расстроила склочная мамаша Софьи, которая тайно докладывала обо всем немецкому императору Фридриху, а проще говоря, шпионила. Императрица была в гневе, и некоторое время судьба Софьи висела на волоске, что вовсе не трогало ее будущего супруга: