— Знаешь, у всех у нас есть тёмные пятна в жизни, — с пущей безнадёгой заговорил Аурон, и его лик стало каким-то мрачным и грустным. — Некоторые мои друзья-крестоносцы, с которыми я служу Канцлеру, до присяги ему были людьми веры и благочестия. Эмилий Павел «щит Генуи», Габриель Велот «Хранитель Слабых». Они сражались за простой народ ещё до Канцлера и его торжества.
— Вы так говорите, будто сами не были «сиятельным рыцарем».
— Ещё до начала службы у Императора я был не таким… далеко. Я убивал беззащитных людей ради наживы, я сжигал целые города и был обычным наёмником на службе жестоких господ и вытворял любые бесчинства, которые они просили. Господи! — вырвалось с безумной болью воззвание к Всевышнему. — Я же был в сто крат хуже тех, против кого иду сражаться.
— И… тогда зачем вы присягнули Канцлеру?
— Я пошёл на службу Канцлеру, чтобы искупить грехи прошлого, чтобы откупиться от того шлейфа кровавого безумия, тянущегося за мной. Я вижу в нём конец всего этого кошмара и знаю, что с приходом его власти бывшая Италия перестанет обливаться кровью.
— Господин, вы бьётесь не за Рейх? — удивлённо вопросил Маритон.
— За него… за него, — печаль горячей слезой блеснула в серебряных глазах могучего воина. — Только в этой битве я ищу искупление старого греха, как и ты. Я знаю, как могу искупить прошлое.
Маритон посмотрел на воителя. Его чёрные волосы встрепенулись от неожиданного порыва ветра, ударившего холодной струёй в лицо, а алая ткань с крестом затрепеталась, словно полотнище боевого знамени.
— Ты готов? — вопрос спал с губ Аурона и он обернул благородный лик на Маритона, окинув того светом холодных глаз и услышал единственно возможный ответ, который боец столько времени желал дать.
— Вернуться в преисподнюю? Да, готов.
Глава семнадцатая. Ни тени сомнений
Спустя полчаса. Город Роэй-129
Армии готовятся к великому сражению и у границы двух государств собираются несметные легионы, готовые сотрясти земную твердь от залпов мощнейших орудий и дай Бог после сегодняшнего дня ещё кто-то останется жив, ибо сила вооружения армий такова, что способна обратить в стекло песок десятка пустынь и буквально расплавить танковые колонны.
Города на границе чувствуют участь, уготовленную им первыми часами великого сражения, поэтому на них особо никто не рассчитывает и оборону ставить там бесполезно, ибо первые волны массивного наступления сметут её, как цунами прибрежные дома.
Маритон, пробираясь сквозь теплицы и домики не интересуется тем, что сейчас твориться на границе, ибо его мысли преисполнены другим. Через линзы противогаза он видит стройные ряды оранжерей и небольших одноэтажных и однокомнатных домиков, собранных из серых материалов, напоминающих строительный пластик, используемый Информократией для возведения простых жилых помещений. Сотни гектаров вокруг города покрыты сельскохозяйственными угодьями односложного типа, эмитирующие лабиринт, которому нет конца и края.