— Анна мертва?! — Вскрикнул Виотин, удивившись ещё сильнее, а в его круглых, от изумления, глазах проскользнули уже намёки на разочарование.
— Она убита Легатом и его псами, — со злобой ответил Маритон.
— Что вообще было после того, как вы штурмовали тот проклятый шпиль? Какого чёрта всё после этого полетело к старому дьяволу?!
Маритон уже думал ответить, но за его спиной показался иной патруль. Теперь это не ополчение, а два бойца в ярко-красных балахонах и плащах с капюшонами, при каждом шурша странным каскадом одежд. Два бойца вышли из-за угла, шаркая красочными одеяниями. Пальцы, утянутые перчатками, сжимают автоматы, заливающие пространство потоком жидкой плазмы, а тела укрыты пластинками броневого металла, собранных в нагрудник пластинчатой брони, что кроется под чёрной тканью второго ряда одежд, а ноги в сапогах и штанах одинакового тёмно-серого цвета.
— Кто? — прошептал Маритон.
— Тизская Ауксилия, кивая, ответил Виотин, встрепенувшись и отведя правую ногу чуть назад.
Маритон неожиданно разворачивается на сто восемьдесят градусов, срывая с плеча дробовик и не целясь, стреляет, а противогаз на его шее мотнулся за ним, едва не слетев. То же самое делает и Витоин, только с ружьём и все три дула выдали залп, выпустив шипящие сгустки жёлтого света, озарившее местность, словно вспыхнуло ещё одно солнце. Разгорячённая картечь, вместе с жутким хлопком, что громом разнёсся по округе, со страшной силой бьёт в брюхо одному из бойцов, вороша одежды и вспарывая металл. А вот заряженные частицы ружья с жадностью вгрызлись в плоть второго врага, силой энергии разрывая его плоть и прожаривая воина, разрывая его грудь, сжигая ткань и плавя металл. Затем ещё выстрел и вторая порция картечи приходится в голову, разрывая её и окропляя пространство мозговым веществом и кровью. Солдаты Ауксилии, несмотря на фантастическую реакцию не смог предугадать, что двое, с виду пассивных и нейтральных человек, обратятся против них залпом картечи и энергетической дроби. Два тела рухнули на землю, приляг валетом, испачкав тёмно-оранжевую землю пятнами красной насыщенной крови.
Два бойца опускают дымящееся оружие, смотря на дела рук своих. Маритон не испытывает жалости к ним, хотя ещё несколько дней назад при виде молодых юношей из Ауксилии, что должны были сойти с ума от сверхчувственного восприятия мира благодаря «модификациям» впадал в уныние и депрессию. Теперь же подобные чувства испарились. Виотин же в некотором ступоре от содеянного. Ради предателя и ренегата он расписался в смертном приговоре для себя. Но всё же, чувствуя нужду всё прояснить и расставить по местам, ошарашенно произнёс: