Один из «Нуккеров» со всей силы метнул странное квадратное устройство, похожее на небольшую блестящую коробочку, и механизмы костюма зашипели, вкладывая дополнительную силу для броска. За мановение ока оно долетело до стены завода и вгрызлось в него цепкими лапками, став датчиком, по которому произойдёт наводка удара.
— Изумруд 2–1, — обратился по рации один из «Нуккеров». — Передайте «Молоту», что всё готово для их удара.
— А теперь что? — разразился вопросом Флорентин.
— Теперь нам остаётся только биться, — голос «Нуккера» в этот раз с тяжестью выдал и пространную бодрость. — Пока произойдёт наводка по цели, подготовка ракет… думаю, системы технической обороны уже заметили, что у завода появился странный сигнал. Без сомнения они попытаются выяснить, что тут происходит.
Флорентин обратил взгляд уставших глаз на дорогу, которой нет конца, и видит прекраснейшую картину технического совершенства и архитектурной красоты — десятки километров широчайшего пути сжимается лесом из долговязых домов, стремящихся колыхнуть небосвод своим наигранным величием, а в конце пути невообразимо огромный Дворец, состоящий из комплекса мудрёных построек и возвышающийся над всем городом жестоким повелителем и владыкой всех душ Информократии, утопающий в тысячах огоньков на чёрном материале, словно звёзды на чистом ночном небе. Невообразимо прекрасное зрелище, которое вот-вот перестанет существовать, когда над городом зажжётся солнце идей Рейха и сожжёт всё непотребство, обернёт надежды Инфо-философии в пыль на могиле истории. Слова мудреца — Сарагона Мальтийского тут подходят как нельзя кстати: «Бойтесь Солнц нового мира, ибо под ними вы сгорите».
Пройдя сквозь безумный вихрь уличных боёв и жарких споров с одним из Апостолов Флорентин, осознал простую истину — они тут для того, чтобы зажечь солнце идеологии Рейха, который тут ещё не светил. Они тут для того, чтобы сменить морозную тьму Информократии на жаркое светило устоев Империи.
«Крестоносцы современности» — поразмыслил Антинори, позволив себе улыбнуться и на уставших, сухих губах показалась натужная усмешка мало похожая на эмоцию радости. Он с одной стороны рад, что участвует в богоугодной миссии по свержению античеловеческого режима, но всё же сомнение терзает душу. Сменяя один режим на другой не станет ли правление Канцлера более деспотическим и жестоким, нежели власть Апостолис Директорис? Всё-таки на трон всей Италии метит далеко не демократ, а истинный диктатор, железной рукой готовый раздавить любого, кто встанет у него на пути. Но всё же… с одной стороны семьи и церкви, а с другой одиночество и бордели, с одного ракурса идей кастово-интеллектуальная система, а с другой гражданство. Перечислять можно долго, но всё же Антинори ещё раз для себя утвердил, что в мире полного хаоса и разрухи, полного морального гнилья и разложение только жаркий и слепящий свет тоталитарной нравственности и вездесущий определённости может быть чем достойным, ибо он единственный луч в беспросветной тьме.