Следствие, произведенное в 1917 году комиссаром Временного правительства за границей С.Г.Сватиковым и уполномоченным Чрезвычайной следственной комиссии в Париже Е.И.Раппом, имело результатом разоблачение провокаторов, работавших не только при Красильникове (1909 — 1917), но и при Гартинге (1905 — 1909), а также подтверждение целого ряда высказанных Бурцевым в 1907 — 1914 годах догадок и подозрений.
Сватиков произвел допросы в Скандинавии, Англии, Франции, Италии и Швейцарии, а также объединил данные, добытые при вскрытии архива и делопроизводства Департамента полиции, с данными комиссии Раппа в Париже. Результатом сведения этих данных и являются приводимые ниже биографии шпионов и провокаторов. Выборка данных из парижского архива охранки сделана Меньшиковым.
К 1907 году относятся сведения о секретных сотрудниках Каплуне и Шварце. Борис Борисович Каплун, сын делопроизводителя канцелярии туркестанского генерал-губернатора, родился в 1882 году в Ташкенте. Будучи студентом медицинского факультета Женевского университета, он обратился в июле 1907 года в Департамент полиции с предложением своих услуг; назвал себя членом Заграничной Лиги РСДРП и секретарем по внешним сношениям женевской группы этой партии. “Таким образом, — писал Каплун, — в моей возможности проникнуть во все организации, в награду я прошу лишь постоянное место по полиции с окладом не менее 150 рублей в месяц”.
В другом письме Каплун предложил раскрыть заговор о покушении на жизнь московского градоначальника и подробности “дела депутата Озоля”, но только по получении 1 000 рублей. В третьем письме Каплун соглашался уже на получение и половины этой суммы, а в доказательство того, что он не шантажист, приложил явку на бланке бюро женевской социал-демократической группы за подписью Нончева. Заведующий заграничной агентурой Гартинг принял Каплуна в число секретных сотрудников под кличкой Петров. Сообщения Каплуна были многочисленными, но малосодержательными. Доносил он главным образом на анархистов братьев Кереселидзе, Магалова, Бакрадзе и других. Почти все его письма заканчивались просьбою о присылке денег. Скоро, впрочем, товарищи заподозрили Каплуна, и он, симулируя покушение на самоубийство, прострелил себе легкое.
“Мне это было необходимо, — писал Каплун по этому поводу Гартингу, — для укрепления положения. Теперь все — и социал-демократы, и прочие — извиняются и молят, произносят тирады о моей честности”…
Тем не менее Каплун поспешил уехать в Париж, а Гартинг не замедлил отправить его в Россию. 25 декабря Каплун, получив от жандармского офицера в пограничном пункте Вержболово железнодорожный билет и 20 рублей (в чем дал расписку), выбыл в Петербург.