— Кто был этот Жирный Вилли, которого вы только что упомянули? — спросил женский голос.
— Жирный Вилли? Что сказать про Жирного Вилли?
— Нет! Только не про Жирного Вилли! — мысленно закричал Том. Но Фред не воспринимал ничего, кроме собственного возбуждения.
— Жирный Вилли был саро, вожак, вроде персонажа Паули в фильме, который вы только что посмотрели. Не важно, какое место он занимал в иерархии, Жирный Вилли был тип, которого возмущала несправедливость. Он мог смахнуть слезу, когда вы ему рассказывали о своих несчастьях, но считал, что имеет законное право придавить вас, если вы скрыли хоть цент с того, что с вас причиталось. С ним можно было говорить о чем угодно, кроме его веса, которого точно не знал никто, просто говорилось, что Жирный Вилли — pezzo di novanta, то есть тип весом за девяносто килограммов — это было общее название крупных шишек, зубров. Мужик этот настолько поражал своим видом, что, когда он двигался по улице, можно было поклясться, что это он защищает своих телохранителей, а не наоборот. Никому и в голову не приходило намекнуть на его полноту, ни его сыновьям, ни его подручным, никому. Стоило человеку хлопнуть его по пузу и сказать: «Ну и здоров ты, Вилли!» — и он был больше не жилец.
Вне себя, Том чуть не вскочил, чтобы вмешаться. Фред опустил тот факт, что Жирный Вилли был одним из первых раскаявшихся преступников, взятых под опеку программы охраны свидетелей. Чтобы сделать его неузнаваемым, ФБР посадило его на драконовскую диету, в результате которой он сбросил десятки килограммов. В первый же свой выход в город Жирный Вилли, которого в действительности звали Джульельмо Кватрини, рванул прямиком в пышечную и сожрал там точный эквивалент того, что сбросил.
— У него были редкие широко расставленные зубы, — продолжал Фред, — и Вилли улыбался жизни. Всегда любезный, всегда добродушный, всегда скажет что-нибудь милое дамам, поцелует в щечку малышей, всегда всем доволен. Только один раз видели, как он перестал улыбаться, — это было в день, когда у него похитили одного из его сыновей. Запросили огромный выкуп, но Вилли не уступил, он держался до конца, даже когда получил в коробочке для зубной нитки кусок пальца мальчика. Он не только вернул сына живым, но и смог наложить руку на обоих его похитителей. Он заперся с ними в подвале, без оружия. Хотите — верьте, хотите — нет. С голыми руками! Ну, что было дальше, не знает никто, но его ближайший сосед съехал из дому на все выходные, чтобы не слышать криков, которые доносились из подвала Вилли.
Пятьдесят недвижных тел. Пятьдесят зрителей, не сводивших глаз с человека на сцене. Дрожь изумления пронеслась по рядам, и никто не осмеливался ни двинуться, ни что-то прокомментировать. Забыто и обсуждение, и обмен мнениями. Голос звучал, и надо было слушать.