– … дом не пострадал… – донеслось до Элеоноры сквозь туман воспоминаний.
– А? Что? – очнулась девушка.
Только сейчас она заметила, что все свечи в комнате горят, а экономка смотрит на нее с благоговейным ужасом.
– Дом не пострадал, – повторила Мэри-Джейн. – Я проверила.
– Да, спасибо. – Элеонора потушила свечи и повернулась к экономке: – Спасибо, миссис Фейрфакс, можете идти.
Экономка кивнула и поспешно удалилась.
Элеонора подошла к сундуку, который лакеи поставили у стены, и с грустью посмотрела на герб на крышке: орел, держащий в когтях змею, и надпись: «Честь выше всего».
– Да уж… – Девушка задумчиво постучала пальцами по крышке сундука. – Честь… или бесчестье…
Она резко обернулась к горничной:
– Мне придется идти на королевский бал!
– Что? – ахнула та.
– Его величество приказал лорду Уиллморту представить свою жену на балу.
– Но ведь ваш брат…
– Я знаю, но я не могу носить траур по заговорщику, не так ли? – резко отозвалась Элеонора.
Она подошла к окну и, взглянув на парк, безошибочно отыскала крышу конюшни, наполовину скрытую листвой. Вспомнила вороную лошадь и усмехнулась: а ведь у них с Кьярой много общего. Они обе потеряли все, что у них было, находятся в заточении, и выхода на свободу уже нет.
– Этот позор вам не простят. – Голос горничной вывел девушку из тягостных размышлений. – Кем бы ни был ваш брат, он умер, и потому вы должны соблюдать траур.
– Да, но это невозможно. Появиться на балу приказал его величество.
– Как я понимаю, надевать траурное платье вам тоже запретили? – с горечью спросила горничная.
– Да. Хотя… – Элеонора обернулась и почти весело посмотрела на служанку. – Успеешь перешить черные ленты на мое платье? То, серо-лиловое с серебряной вышивкой? Надеюсь, ты захватила его?
– Но, миледи, – Мэри-Джейн попыталась возразить, – ведь именно в этом платье вы были на балу в день…
– …в день, когда Альберта арестовали. Верно! – Элеонора нетерпеливо откинула крышку сундука и начала перебирать вещи. – Его здесь нет?
– Я не стала брать его, побоялась…
– Так отправь за ним кого-нибудь! – резко приказала девушка и тут же устыдилась своего порыва. – Прости…
– Вы действительно хотите надеть именно это платье?
– Я уже не знаю, чего я хочу, Мэри-Джейн… – Элеонора присела на край кровати и закрыла лицо руками. – Больше всего я хочу проснуться и понять, что все это лишь кошмарный сон…
– Наденьте вот это, золотистое. И если вы хотите, я поменяю алые ленты на черные, – предложила горничная, пытаясь отвлечь хозяйку.
Та безучастно взглянула на разложенное на кровати платье. Золотистые кружева напоминали паутину.