Наконец, он достиг обрыва, который победил силача. Он стоял на краю уступа, глядя на следующую каменную полку, которая была по крайней мере в двенадцати футах от него. Будь он в Готэме, он использовал бы свое работающее на бензине ружье-кошку, но здесь такое вряд ли было возможно. Ему придется совершить прыжок по старинке, как сделал это Бэйн.
Пение заключенных подталкивало его. Он задержался на мгновение, убеждаясь, что страховочный трос надежно закреплен, а затем отступил как можно дальше, чтобы получить некоторое подобие разбега. Его больное колено горело огнем, но он приказал себе не обращать на это внимание.
Он глубоко вздохнул.
«Ну, была не была!».
Он прыгнул к верхнему уступу, вытянув руки как можно дальше. Выгнувшись дугой вверх, он жалел, что у него нет бэт-винга, которое унесло бы его вверх и подальше от ямы. Его вытянутые пальцы коснулись неровного каменного края уступа...
И соскользнули.
Гравитация подхватила его, и он погрузился в мелкий бассейн внизу. Он пролетел, по меньшей мере, сто футов, ускоряясь с каждой секундой, прежде чем веревка жестоко прервала его падение, встряхивая и без того больной позвоночник.
Крик умер за стиснутыми зубами. Его качнуло в сторону твердой каменной стены, и он едва успел отвернуть лицо, удар, ломающий кости, лишил его тело способности дышать. По ребрам будто ударили молотком.
Пение прекратилось, и толпа разошлась, когда развлечение закончилось. Лишь горстка заключенных наблюдала, как татуированный мужчина постепенно опускает свисающее тело обратно в яму. Брюс рухнул на стальную платформу.
Европеец вздохнул, не удивившись исходу восхождения. Слепой доктор внимательно прислушивался, затем отвернулся.
– Я сказал вам, что это невозможно сделать, – сказал европеец. Он помог Брюсу подняться на ноги.
Брюс морщился при каждом шаге, а на ребрах появлялись новые синяки.
– Вы сказали, что ребенку это удалось.
– Не обычному ребенку.
Подросший ребенок приблизился к стене, пока его защитник сражался с другими заключенными – теми, кто пытался остановить восхождение. Неужели сумасшедшие заключенные хотели помешать ребенку убежать, или они просто хотели удержать подростка от смерти в безрассудной борьбе за свободу? Ребенку было все равно. Все, что имело значение, это увидеть то, что находилось за пределами ямы, и обрушить свою ненависть на весь остальной мир.
Взбираясь по сторонам шахты, ребенок достиг роковой пропасти, которая убила надежды многих других. Решительные глаза посмотрели на защитника, который сдавал свои позиции перед толпой сумасшедших заключенных. Они роились над ним. Обнажив ножи, они напали на защитника так же, как кровожадная толпа напала на мать ребенка много лет назад.