Пока они кружились, она делала вид, что смеется над его шутками.
– Вы позволите?
Раздраженный, Гладстоун обернулся. Брюс сунул трость в руку другого мужчины и взял Селину за талию. Не упуская ни секунды, он увел ее от закипающего старого джентльмена.
Она смотрела на него, пока они танцевали.
– Кажется, вы не очень рады меня видеть, – заметил он.
Она грациозно скользила на своих высоких каблуках, позволяя ему вести.
– Предполагалось, что вы затворник.
– Да вот, решил проветриться.
Она посмотрела на него с любопытством, скорее раздраженным, чем встревоженным.
– Почему вы не вызвали полицию?
– У меня есть... могущественный друг, который улаживает подобные дела. – Он восхищался ворсистыми ушами, поднимавшимися из ее гладких каштановых волос. – Смелый наряд для воровки.
– Да? – Она бросила ему вызов. – А какой костюм у вас?
– Брюса Уэйна, эксцентричного миллиардера. – Он оглянулся на Гладстоуна. – Кто ваш спутник?
– Его жена на Ибисе, но она оставила свои бриллианты. – Селина ухмыльнулась. – Беспокоилась, что их могут украсть.
«Я должен был знать, – подумал он. – Зачем еще такая женщина, как Селина, тратит время на такого напыщенного хама, как он?»
– Это произносится как «И-би-ца», – сказал он, поправляя ее. – Вы бы не хотели, чтобы эти милые люди поняли, что вы обманщица, а не карьеристка.
Она ощетинилась от этого предложения. Ее глаза сердито вспыхнули.
– Думаете, меня волнует, что обо мне думают здесь? – Он уловил намек на Ист-Энд в ее голосе, хотя она, очевидно, усердно работала, чтобы уничтожить свой акцент. Он восхищался ее умением и умом, если не любовью к присвоению чужой собственности.
– Я сомневаюсь, что вас волнует, что о вас думают в любом месте, – возразил он.
– Не надо снисхождений, мистер Уэйн, – ответила она. – Вы ничего не знаете обо мне.
– Ну, Селина Кайл, я знаю, что вы приехали сюда из своей квартирки в Старом городе. Скромное жилье для профессиональной воровки. Это означает, что вы либо копите на пенсию, либо связались с плохими людьми.
Это было единственное правдоподобное объяснение того, почему такая высококлассная воровка, уже несколько раз по-крупному преуспевшая, ошивалась в Старом городе. Должно быть она пыталась держаться подальше от чьего-то радара, даже если этот прием – и драгоценности миссис Гладстоун – выманили ее из укрытия.
Она нахмурилась от его слов:
– Вы не можете судить меня только потому, что родились в главной спальне поместья Уэйнов.
– На самом деле, это была комната управляющего.
– Я начала делать то, что была вынуждена, – сказала она бесцеремонно. Затем в ее голосе появился намек на сожаление. – Но как только сделаешь то, что должен, тебе никогда не позволят делать то, что хочешь.