В этот момент я позорно всхлипнула.
Вот…
Демон!
Позор тебе, Шустрая Кэт. Раскисла, расплылась… Стыдно кому сказать.
— Почему ты не сказала мне этого раньше? — спросил Абрахам, чуть помедлив, тем самым дав мне время немного собраться.
— Ты издеваешься? — взвилась я. Не так от возмутительного вопроса, как от злости на себя саму. Вот не люблю я, когда кто-то видит мою слабость. Слабые живут меньше и не так хорошо. Потому и ощерилась как волк, окружённый гончими. — Ты мне вообще ничего и никогда о себе не рассказываешь, а я должна была тебе тут душу изливать? Нет уж. Хватит с меня.
Повисла та самая неловкая пауза, которую не мешало бы чем-то заполнить, да толком не знаешь, чем.
Абрахам снова замолчал. Внимательно разглядывал обложку той самой книги, что недавно так увлечённо читал, и при этом раздражающе барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Ну а я не знала, куда себя деть.
Нужно было бы смыться, пока не наговорила чего-то такого, о чём потом буду ещё больше жалеть. Спрятаться от него, пока не успокоюсь, опять не возьму себя в руки и стану всё такой же, привычной для всех Шустрой Кэт. Ну, или Кэтриной Бирм. Кому как удобней. Но ноги отказывались слушаться, голова соображать, а душевных сил на сопротивление апатии, которая уже запустила в меня когти, просто не осталось. Потому сидела, обнявшись с томом по лекарственным травам, и героически боролась со слезами, то и дело наворачивающимися на глаза.
А ещё ждала, когда магистр скажет: «Ну поговорили, и вали отсюда. Отоспись и в Академию. Учись! Живи своей жизнью. Ищи Артефакт Ролдена. Порти жизнь Дорку. И не создавай проблем и не морочь мне голову…» — ну или что-то в этом роде.
Потому то, что произошло дальше, было как ведро холодной воды…
Со льдом…
За шиворот.
— Ладно, вставай, идём, — ни с того ни с сего сорвался он с места и ураганом подлетел к дивану, попутно зацепив какие-то листы, что мягко и лениво скользнули со столика и легли на пол.
— Куда идем? — безуспешно попыталась я выдернуть руку из его стального захвата, попутно уронив тот самый том, который планировала использовать в качестве щита — или подушки, если молчание затянулось бы ещё на какое-то время.
Шмякнулся он с таким грохотом, что у меня сердце сжалось. Это ж надо так с антиквариатом пренебрежительно…
— Делать самую большую глупость, которую я когда-либо делал!
Вот так новость.
И стоило так долго думать… все мужики одинаковые.
— Э-э-э-э! Абрахам! Я ещё не готова к таким серьёзным отношениям! — затрепыхалась я, отчаянно упираясь ногами и цепляясь второй рукой за всё, что попадалось на пути. — И вообще: я девушка приличная и глупости буду делать только после свадьбы.