М-да. Как бы себя ни убеждала, что смирилась с тем, что её нет, сколько бы ни корчила из себя сильную и безразличную, себе и ей врать я не могла. Мне не хватало матери. Не хватало её колючего взгляда, немного хриплого от табака голоса, резких, часто нервных объятий. Не хватало её напряжённых, плавных, как у дикого зверя, движений.
— Так и будешь стоять столбом? — спросил Абрахам, чем привёл меня в некое подобие движения. Если прыжок на месте с перепугу можно так назвать. — И держи себя в руках, будь добра. Давай, Кэт, не спи на ходу.
Выспишься с вами всеми. Я скоро вообще спать с открытыми глазами научусь. Можно подумать, я его просила устраивать эту тёплую… ну или не очень тёплую родственную встречу.
Сам он вроде ничего и не делал. Стоял, скрестив руки на груди, и внимательно, да что там… чересчур внимательно смотрел на призрак. Только это и выдавало в нём то самое состояние, что Дорк называет «полная концентрация на потоках силы». Ну и мелкий бисер капель пота на лбу.
С другой стороны, моим заданием было держать себя в руках. Держу. Хорошо так держу. Ну, я так думала, что хорошо. Даже слезла со стула и сделала шаг вперёд, поближе к рисунку пентаграммы.
— Здрасте! — ляпнула я, ничего лучше не придумав.
Мать хмыкнула и упёрла руки в бока, склонив голову к плечу. Сие нехитрое движение открыло широкую полоску чёрного синяка от петли на шее, и я вздрогнула, отвела взгляд. Есть ещё в мире то, на что я просто не могу смотреть, оказывается.
— Вляпалась-таки, — сказала мать и я вздрогнула от неожиданности. Её голос был другим. Не тем, что я помнила (а может, это уже память того… не та совсем, что в годы молодые). С каким-то подвыванием, с которым гудит ветер в сточной трубе. Даже мурашки по спине поползли. И я буквально заставила себя снова на неё посмотреть. — Так и знала, что сунешь голову куда-то. Вся в мать, — улыбнулась она и тут же сурово сдвинула брови. — Это кто? — мотнула она головой в сторону Абрахама.
— Н-нек-к-к-кромант, — прохрипела я в ответ, чувствуя себя снова той маленькой семилетней девочкой, которой от самой удивительной в мире женщины доставалось в равной степени тумаков, поучений, любви и ласки.
— Это я поняла. Тебе он кто?
Кто-кто… И правда, кто? Друг? Покровитель? Работодатель? Как-то всё не то. Всё же нужно было подготовиться.
— Человек, которому небезразлична судьба твоей дочери, — ответил за меня Абрахам. — Кэт, давай быстро и по сути. Я ж не всесильный. И вообще, у меня ещё куча дел.
Куча у него. А выкрутился как… может, даже не соврал… почти. По крайней мере, говорил убедительно.