И пока я в замешательстве разглядывала то место, где только что стоял мой брат, премьер-министр остановился просто напротив меня.
Похоже, высокопоставленному чиновнику нужно было кланяться или хотя бы обратить на него внимание. Наверное, именно этого от меня хотел Эвер, когда толкнул локтем в бок. Ну, а Шустрая от неожиданности, не иначе, выдала:
— Добрый вечер!
Брови премьер-министра взлетели столь высоко, что казалось — сейчас улетят совсем.
— Добрый вечер…
— Кэтрина. Кэтрина Бирм, — не обращая внимания на мученический стон Ревеля, подсказала я.
— Кэтрина, значит, — поджал губы министр, сузив глаза до маленьких щёлочек. — Я запомню.
Смотри не забудь. Скотина такая.
Хотелось сказать это в голос и в лицо, но я просто оскалилась в такой улыбочке, что Лирель посерел, больше ни слова не говоря, развернулся, мазнув по нашей компании взглядом, и пошагал в ту сторону, где уже толпились преподаватели и прочие высокопоставленные гости. Стало не по себе. Дурное предчувствие сжало спазмом горло. Словно я знала — что-то случится. И не могла понять — что именно.
— Вообще умом тронулась? — прошипел Ревель. — Тебе жизнь спокойная надоела? Приключений захотелось?
— А что это ты так распереживался?! — возмутилась я. — И вообще, какая тебе разница?
— Действительно. Никакой, — фыркнул Кислый и широким шагом свалил куда-то в темноту.
В прямом смысле слова. Похоже, решил договориться с нервами наедине.
— Кэт, ты действительно с огнём играешь. Ивес Лирель не самый достойный представитель власти и знати в целом, — сказал со знанием дела Эвер. — Да, он талантливый управленец, но на этом его достоинства заканчиваются. Поверь, если такой человек ставит себе цель — он достигает её. И Ревелю это известно лучше других.
— Да ладно. Это ещё почему?
— Захочет — сам расскажет.
Вот так, значит? Ну и ладно. Собственно, а какое мне до того дело? Правильно. Никакого.
А вот о том, что премьер-министр — сволочь… можно подумать, я не догадывалась.
Ивес Лирель в это самое время добрался до небольшого возвышения, приветствовал представителей магистрата, расшаркивался с преподавательским составом, кому-то кивал, кому-то жал руки и при этом выглядел довольным и счастливым.
А я думала, знал ли он, что, возможно, магистр Рэндел, с которым он едва не целовался, мог быть причастен к смерти его сына? Или просто некогда сотрудничал с Филом Рэнделом, чтобы добиться моей казни? С одной стороны я понимала его. Ребёнок, как-никак. Тут демону душу продашь, лишь бы наказать виновного. С другой — а зачем было невиновного наказывать?