— Нет, Кэт. Деньги — деньгами, а авторитет поддерживать нужно.
Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!! Зажмурилась я, понимая, что вот и всё. Вообще — всё.
Бабах! Открылась входная дверь. Точнее, вылетела. Я кое-как развернулась на стуле, чуть не свалившись на замызганный ковёр. Опаньки. А вот, наконец, и упомянутый мной недавно благодетель. Злой. Нет. В ярости. Глаза чёрные. Вены на лице чёрные. Волосы хоть и не очень длинные, а все торчком и шевелятся. А за спиной его Шпонька топчется.
Я улыбнулась, когда Абрахам на меня взглянул. Видимо, увиденное ему не понравилось, потому как амбалы Полумесяца в этот самый момент рухнули на пол и стали по нему кататься, выплёвывая чёрные сгустки крови.
Гори, едва успевший сделать пару шагов в моём направлении, тут же сел на тот же диван. И постигла его участь Сэма. Всё как тогда. Побледнел, и под кожей заворочалось чёрное нечто. Вот оклемаюсь, нужно будет восполнить пробелы в моих знаниях. А то поднятия и упокоения трупов — это дело такое… От трупов проблем на порядок меньше, чем от живых.
Ловас дёрнулся к какой-то боковой двери.
— Стоять! — захрипела я, поднимаясь со стула, и тут же согнулась пополам, сплюнув на многострадальный ковёр жёлтую желчь.
На что Ловас рухнул на колени.
— Тихо, магистр. Мне тут потолковать с ним охота, — сказала я, вынимая из рук корчащегося и хрипящего Гори длинный нож и приседая рядом со старым другом. Тот на меня смотрел со смесью ужаса и ненависти. Особенно, когда я пробила по его карманам и вытащила свой кошель и серьги. — Ты, падаль такая, — обратилась я к старому знакомцу, — меня страже сдал? Нехорошо, правда, так с друзьями поступать? Рих вон уже рассчитался за принесённые неудобства, теперь твоя очередь.
На что упомянутая падаль гневно промолчала и попробовала отползти.
— Не рыпайся. Поздно уже. Раньше нужно было думать башкой своей, — посоветовала я, играя ножиком. — Для здоровья полезней. Риху и Сэму привет передашь.
— Кэт, — подал голос позади Абрахам. — Ты уверена, что готова?
— Как никогда в жизни, — ответила я и вогнала узкий длинный нож в грудь Ловаса, туда, где по парам у целителей уже знала, что должно быть сердце.
И тут же выдернула, не в силах отвести взгляд от стекленеющего взгляда синих глаз Ловаса. Смотрела, как пробегают судороги по красивому лицу. Как тщетно тянется рука к груди. Слушала, как с хрипом вырывается дыхание. И не чувствовала ровным счётом ничего.
— Ты как? — легла на плечо рука магистра.
— Норм, — солгала я, поднявшись на ноги, и вопреки заверением покачнулась и провалилась, наконец, в темноту забвения.