— Я разочарован в тебе, — не дождавшись ответа, бросил через плечо магистр.
Так холодно. Так бесцветно. Так раздражающе спокойно.
— Наверное, я поспешил, обращаясь за помощью к тебе.
И тут меня накрыло.
Словно плотная завеса упала на библиотеку. Воздух стал тяжёлым и вязким. Казалось, сделай шаг и увязнешь в нём, как в жидком меду. И в то же время исчезли краски. Остались только чёрный — и серый всех, даже немыслимых, оттенков, вплоть до грязно-белого. А злость… злость росла, туманила разум до головокружения и призывала действовать. Убивать. Его. Её, ту, что погрызла чёртову шоколадную конфету. Эда, что впустил её в этот дом. Алека, за то, что ушёл и оставил меня одну. Всех. Стереть весь этот чёртов мир в порошок. Сровнять с землей.
Ноги подкосились, я оперлась о спинку стула, и она тут же рассыпалась пылью трухлявого дерева, чуть не свалив меня с ног. Так. Именно так должно быть. Тлен должен коснуться всего. Стереть в пыль.
— Кэт! — словно удар плетью, хлестнул голос Абрахама. — Возьми себя в руки! Сейчас же!
Повернулся, наконец. Заметил меня? И почему-то от этого взгляда зелёных глаз, так похожих на изумруды наивысшей пробы, стало невыносимо больно. Только они не потеряли красок. Всё так же оставались насыщенно-зелёными. Столько страха в них было, столько беспокойства, что впору утонуть в них. И я отвернулась, снова наткнувшись взглядом на чёртовы бокалы и огрызок конфеты. Снова накрыла эта приторная вонь женских притираний. И снова накрыло волной ярости.
— Что б ты сдох! — выкрикнула я, не в силах справиться со змеей, обвившейся вокруг шеи.
Голос показался глухим, хриплым, едва слышным. Но от того не менее злым.
Магия рванула в его сторону таким потоком, что я покачнулась. Едва удержалась на ослабших ногах. И рассыпалась искрами, разбившись о казалось бы тонкую плёнку, что накрыла полусферой магистра некроманта.
— Тварь! — выкрикнула я. — Ублюдок бешеной суки!
И все слова тонули в чёртовом меду, запутывались в липкой паутине чёрных теней. Казалось, не достигали его. И это злило ещё больше.
И снова сырая магия смерти, чистой тьмы, рванулась к нему. Тому, кто ворвался в мою жизнь и разрушил её до основания, обещая отстроить с нуля. На его бледном лице появились черные вены, зашевелились волосы, а глаза почернели. Потоки магии снова рассыпались искрами, словно волны ударились о скалу.
Вдруг что-то сильно сжало меня, как в тисках. Холодом и болью обожгло шею, и по телу прошла волна слабости. Тело начало оседать, больше не слушаясь меня, а мир, так и не обретший красок, стал меркнуть. Пока его не проглотила тьма.