Странно как. Обычно только жене браслеты одевали, чтобы знали, что мужу принадлежит. Потому нахмурилась.
— Не хмурься. Теперь мы перед богами муж и жена.
— Зачем?
Он же улыбнулся, а в глазах лукавый блеск появился.
— Что ж я сына без отца оставить по-твоему должен?
Я на то только носом хлюпнула, чувствуя как в глазах слезы собираются. Что-то сказать хотела, да разревелась.
— Тише ты, — сказал колдун, обняв, да на плече своем голову мою устроив. — Не захочешь со мной остаться держать не стану, — а потом тихо добавил. — Знаю, что колдовку никто удержать не сможет, если уйти захочет.
Я же только всхлипнула, да прижалась сильнее.
— Не захочу уходить, если даже гнать станешь.
К вечеру другого дня уже весь стан праздновал свадьбу колдуна Альвара да колдовки Кристианы. Пили за здоровье наше все. Княжич так упился, что едва смог в шатер свой попасть и то только благодаря тому, Велэй его туда уводил.
Мы же едва стемнело ушли, под шуточки и хохот. Мне бы смутится, да такой счастливой себя чувствовала, что только улыбалась, глядя на своего мужа.
А когда в наш шатер зашли, то вовсе дышать перестала. Он же обнял меня, поцеловал так, что земля из-под ног ушла. Я в его плечи вцепилась, боясь на ногах не устоять. Задышала часто, рванула ворот на нем так, что ткань треснула да поползла.
— Колдовка, она колдовка и есть, — рассмеялся незлобно мой муж, с моего плеча рубаху стягивая да целуя часто и жадно.
— Сам колдун. Никак заколдовал меня, — огрызнулась я.
— Это еще кто кого.
И снова целовал так, что ни говорить, ни дышать не хотелось.
Когда же на ложе шкурами застеленное меня уложил, и вовсе потерялась. Любилась с ним, всю себя отдавала. Вскрикивала от его прикосновений, в плечи зубами впивалась. Когда же мир красками взорвался, и вовсе дугой выгнулась, крик не сдержала. Он же зарычал глухо, замер ненадолго. А потом стал мелкими поцелуями лицо и плечи покрывать. Лег рядом прижал к себе.
— Соврал я тебе Кристиана, — сказал тихо.
Я же напряглась, ожидая о чем речь дальше поведет.
— Не отпущу тебя, как бы не хотела уйти.
Я же улыбнулась в темноте.
— Ты меня Крысой называй, так все меня раньше звали. Нечего язык ломать.
Он же хмыкнул.
— Лучше Тианой звать стану.