– Все равно она спятила.
– Хочешь попытаться ее отговорить?
Ричер попытался. Он поехал к Джанет Солтер вместе с Петерсоном. Миссис Солтер сидела на кухне вместе с двумя женщинами-полицейскими из дневной смены. Кофеварка работала на полную мощность, и Ричер уловил аромат горячего кофе и запах алюминия. Она налила ему чашку.
– Офицеры передали мне, что вы рассказали мистеру Петерсону о скором отъезде байкеров.
Ричер кивнул:
– Да, у меня сложилось такое впечатление.
– Значит, я могу выйти на небольшую прогулку.
– Парень с пистолетом – не байкер. Он не имеет к ним ни малейшего отношения.
– Но он не станет караулить меня на улице. Вы сами так сказали вчера вечером. Слишком холодно.
– Там слишком холодно для прогулок.
– Чепуха. Если мы будем идти быстро, то получим удовольствие.
– Мы?
– Я рассчитывала, что вы составите мне компанию.
Было без пяти одиннадцать утра.
Осталось семнадцать часов.
Петерсон составил план, который больше напоминал организацию прогулки президента секретной службой. Он поставил три патрульные машины на южном, западном и восточном въездах в город, которые получили приказ контролировать весь транспорт. Он и две женщины-полицейские из дневной смены будут идти пешком на некотором расстоянии от миссис Солтер. Ричер пойдет рядом с ней так, чтобы находиться между нею и проезжающими мимо машинами. Человеческий щит, хотя Петерсон и не сказал этого вслух.
Они надели всю одежду, которая имелась в их распоряжении, и вышли на улицу. Дул не слишком сильный, но ровный западный ветер. От самого Вайоминга. Он был суровым, но Ричер побывал зимой в Вайоминге и выжил. Он отметил себе на будущее, что больше не следует повторять этот эксперимент. Петерсон шел впереди, одна из женщин сзади, вторая двигалась по противоположной стороне улицы. Ричер оставался рядом с Джанет Солтер. Она закрыла шарфом нижнюю часть лица. Джек этого делать не стал. Пока ветер дул в спину, ситуация оставалась терпимой. Но когда они повернули и двинулись на север, в сторону города, его нос и щеки онемели, а глаза начали слезиться. Он надел капюшон и насколько возможно закрыл лицо, понимая, что ему необходим хороший обзор. Тротуар стал неровным из-за обледеневшего снега, и идти по нему было непросто.
– О чем вы думаете? – спросила Джанет Солтер.
Ее голос заглушал шарф, и слова звучали тихо и глухо, к тому же их почти сразу уносил прочь ветер.
– Я думаю о феврале 1936 года, – ответил Ричер. – Минус пятьдесят градусов, разгар Депрессии, песчаные бури, засухи, вьюги… почему, черт возьми, вы не перебрались в Калифорнию?