— Вот за это я и влепила ему оплеуху, — гордо парировала Франческа.
Она никак не могла понять, что одними пощечинами пятую колонну не уничтожишь, и твердо верила лишь в силу честного благородного слова. Совсем еще неопытная, она не знала, что фашисты для осуществления своих коварных замыслов прибегают к самым изуверским методам. Они взяли на вооружение подлость, коварство, жестокость. Чего стоит честное слово палача, одним росчерком пера подписавшего смертный приговор сотням и тысячам патриотов. И ни Павлито, ни Мигель не смогли в тот вечер переубедить ее.
— Жизнь рассудит нас, — холодно попрощалась Франческа.
Она ушла. Мигель несколько раз окликнул ее, но Франческа не повернулась, только ускорила шаг. Боясь, как бы чего не случилось с подругой, Мигель решил, что незаметно проводит девушку. Они торопливо распрощались в темноте. Павлито слышал его удаляющиеся шаги и думал о том, как сложатся теперь их взаимоотношения, насколько серьезна их новая ссора. Мигель рассказывал, что он всегда тяжело переносит такие размолвки, что не раз пытался доходчиво объяснить невесте цели и задачи коммунистов, но Франческа всегда в штыки встречала его «ликбезы». Едва он начинал такой разговор, она ехидно улыбалась: «Опять хочешь обращать меня в свою веру? Нет уж, если любишь, люби такую, какая есть. А не нравлюсь — скажи прямо». И она опять, как и теперь, скрывалась за спасительной фразой «жизнь нас рассудит».
Жизнь уже не раз опровергала доводы девушки, хотя та и не хотела признаваться в этом. Мигель знал самолюбивый характер невесты, он был терпелив и благоразумен. Но главное — он любил Франческу больше жизни.
Увиделись они только через неделю в учебном центре. Им сообщили, что обстановка на фронте усложнилась и многим из них через день придется отправиться в боевые части. Тут же были зачитаны назначения. Франческа попала в одно из подразделений анархистов, Мигель — в пятый коммунистический полк, Павлито ехал инструктором в батальон капитана Овиедо. Втроем они вышли на улицу после совещания, молча побрели в небольшой скверик, разыскали скамейку и, ничего не говоря друг другу, просидели с полчаса. Потом Франческа взяла их обоих за руки и тихо сказала:
— Когда летом я уезжала на море, я знала, как надо прощаться. А вот на фронт иду впервые и, что в этом случае положено говорить, просто не представляю. Давайте пожелаем друг другу, как в мирное время, счастливой дороги.
И она снова умолкла, влюбленно глядя на Мигеля. Им хотелось остаться вдвоем. Павлито понял это и, попрощавшись, пошел к себе, надо было приготовиться к отъезду. Аллея скверика была длинной и прямой, он несколько раз оборачивался. Мигель и Франческа стояли рядом и долго махали ему вслед. Но вот густая ветка разросшегося апельсинового дерева скрыла их от него. Каждый хорошо понимал в эту минуту, что прощание может оказаться для них последним.