Журнал согласился заплатить мне за эту колонку, но на этом все, спасибо большое.
Тем не менее в тот вечер мне удалось немного утешиться. Каким бы скверным этот день ни был для меня, он был не так плох, как та ночь, которую предстояло пережить нескольким ребятам по всей стране.
Мне удалось проследить три угрозы смерти, исходившие от ребят моложе пятнадцати. Я понял, что они моложе пятнадцати, поскольку по их обратным электронным адресам мне удалось раздобыть их имена, дав своим пальцам поработать. После чего я сделал пару телефонных звонков.
— Алло?
— Привет, Аарон дома?
— Могу я узнать, кто ее спрашивает?
— Аарон — это она?
— Кто это?
— Это тот проклятый писака, которому она собиралась надрать задницу. Я подумал, что лучше ей позвонить и договориться до чего-то.
— Что?
— А кто это?
— Это отец Аарон.
Мы приятно поболтали с папой Аарон, и я набрал другой номер. Это было самое большое развлечение по телефону, которое мне когда-либо приходилось иметь, будучи трезвым.
Адам, молодой человек, выдававший себя за члена банды, на счету которого было несколько трупов, и сказавший мне по глупости, что он из Детройта, откуда и сам Эминем, вдруг неожиданно расплакался. Ему было двенадцать. Я не знаю, что происходило с этими детьми, когда я вешал трубку, но подозреваю, что это было нечто худшее, чем увольнение с должности ответственного за колонку сплетен. Маленькие ублюдки.
Один из моих друзей однажды сказал мне: «Ничто так не угнетает, как нажатие кнопки «Стоп» на видеомагнитофоне после мастурбации под порнушку».
Он был не прав. Это всего лишь третья по степени угнетения вещь. Фактически существуют две вещи, которые угнетают сильнее нажатия кнопки «Стоп» на видеомагнитофоне после мастурбации под порнушку.
Первый участник состязания — это ситуация, когда вы мастурбируете под порно, и вдруг, в момент истины, отключается электричество, и вы остаетесь в молчаливой темноте, злой от неудовлетворенности, с членом в руке, неуклюже стараясь подтянуть штаны, сбив пальцы ног и бог знает что еще, пытаясь найти свечку или фонарь. Вот это — чертовски угнетает. Но все же это на втором месте.
Барабанную дробь, пожалуйста.
Самой угнетающей вещью на свете, которая угнетает гораздо сильнее нажатия кнопки «Стоп» на видеомагнитофоне постфактум рукоблудства или проблемы с электричеством в предрукоблудный период, является ситуация направления плодоносящих жидких результатов вышепоименованного рукоблудства в маленькую пластмассовую мензурку, когда приходится маневрировать вашей длинной капельницей так, как каким-то лонжероном на самолете-заправщике, принимая различные неромантичные позы, с тем чтобы удержать все до последней капли. А затем закрыть пластмассовую чашечку крышкой, наклеить на нее этикетку и написать четыре цифры, которые вам присвоили и приказали запомнить для подобного случая, плюс дату и количество дней, прошедших со времени вашей последней эякуляции (не считая, конечно, ту, после которой вы все еще отходите/потеете/тяжело дышите/что угодно). Вот это — самая угнетающая вещь на свете. По крайней мере, для меня. И все же это в точности то, что я согласился совершать каждый понедельник в одиннадцать часов утра. Отчаянные времена рождают отчаянные решения, а это было чертовски отчаянное время. Я продал все свои СD. Я распродал большинство моих книг. Я назанимал у всех, кто имел несчастье делить со мной фамилию или пробыл рядом со мной больше четырех месяцев, не требуя, чтобы я убрался прочь. Все нормальные и пристойные источники, откуда я мог черпать свои доходы, высохли до дна.