— Послушайте, комиссар, — начал он, наконец, — я сейчас скажу вам кое-что весьма важное и советую это запомнить, если вы, конечно, хотите, чтобы мы нашли общий язык. Мимиля еще никому не удавалось обвести. А Мимиль — это я! Меня так называли, когда я обзавелся еще только первым буксиром, а в Верхней Марне и по сию пору есть смотрители шлюзов, которые знают меня только под этим именем. Вы меня поняли? Я не глупее вас. И во всей этой истории плачỳ я. Пырнули-то меня! И вы сами здесь оказались по моей просьбе.
Мегрэ и бровью не повел, но впервые за долгое время порадовался, что имеет дело с человеком, который действительно стоит того, чтобы получше его узнать.
— Выпейте-ка стаканчик. Возьмите сигару. Да положите несколько штук в карман. Ну и, разумеется, занимайтесь своим делом. Только, пожалуйста, без всяких там штучек! Тут вчера был один мудрец из прокуратуры, судебный следователь. Сидел здесь в кремовых перчатках, словно испачкаться боялся. Так вот, я ему велел снять шляпу и перестать курить, а сам дымил ему прямо в рожу. Понимаете? А теперь я вас слушаю?
— Прежде всего, я хотел бы знать: вы не отзываете свою жалобу? Нет? И вы действительно хотите, чтобы я нашел преступника?
На губах Дюкро мелькнула тень усмешки. Но вместо ответа он буркнул только:
— И что дальше?
— Ничего. Время еще есть.
— И вам нечего больше мне сказать?
— Нечего.
Мегрэ встал и подошел к открытому окну. От слепящего солнца зрачки у него сузились, превратились почти что в точки.
— Матильда! — крикнул хозяин. — Во-первых, когда вас зовут, постарайтесь приходить сразу. Во-вторых, поправьте на себе передник… А теперь принесите бутылку шампанского. Из тех восьми, что стоят сзади слева.
— Я не пью шампанского, — заметил Мегрэ, едва служанка вышла.
— Этого выпьете. Урожай тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Его прислал мне владелец самой крупной реймской фирмы.
Дюкро помолчал. Затем спросил, голосом выдавая растущее напряжение:
— Да на что вы там смотрите?
— На баржу Гассена.
— Вы ведь знаете, что Гассен мой старый товарищ. Единственный, кто еще говорит мне «ты». Мы вместе начинали плавать. Потом я доверил ему одно из моих судов, которое ходит почти исключительно в Бельгию.
— У него хорошенькая дочка.
Это было скорее лишь смутное впечатление, потому что с такого расстояния Мегрэ был виден только ее силуэт. Тем не менее при взгляде на девушку почему-то казалось, что она на самом деле очень хороша собой. А ведь всего лишь силуэт! Черное платье, белый передник, сабо на босу ногу.
Дюкро промолчал, а потом отчеканил, словно терпение его готово было лопнуть: