— Он не сказал «слишком много».
— На…
— Ну, ну…
— На женщин.
— А еще что?
— На ту, наверху.
— Вы слышали, комиссар? Вы больше ничего не хотите у нее спросить? Я потому говорю, что она сейчас заревет, а это совсем не смешно. Можешь идти!
Он глубоко вздохнул — столько воздуха могло войти только в его могучую грудь.
— Ну как? Если вас это забавляет, можете продолжить сами в том же духе. Завтра, если верить врачу, я встану. Как и в любое другое утро, вы с шести часов найдете меня на канале. Еще бокал? Вы забыли взять сигары. Гассен только что прислал мне со своей баржи пятьсот штук — контрабанда! Как видите, я от вас ничего не скрываю.
Он тяжело поднялся, обеими руками опираясь о подлокотники кресла.
— Благодарю за помощь, — проговорил Мегрэ, воспользовавшись самой затасканной формулой.
В глазах у обоих искрился смех. Они иронически смотрели друг на друга, как бы обмениваясь невысказанными намеками, может быть, бросая друг другу вызов, а может быть, даже испытывая друг к другу нечто вроде притяжения.
— Позвать служанку вас проводить?
— Благодарю. Я помню, куда идти.
Они не пожали руки — тоже как бы по обоюдному согласию. Дюкро, мрачная тень на светлом квадрате, остался у открытого окна. Он, видимо, устал куда больше, чем хотел показать, и дышал часто, прерывисто.
— Желаю удачи. Как знать, может, вы и подцепите те двадцать тысяч.
За кухонной дверью кто-то плакал. Мегрэ вышел на лестничную площадку и спустился на несколько ступенек, постоял в задумчивости. Потом достал из пакета, лежавшего у него в кармане, какой-то листок. Это было заключение медицинского эксперта, в котором, между прочим, говорилось:
«Предположение о суицидной попытке следует отвергнуть в связи с невозможностью для человека нанести самому себе подобную рану».
В светлой тени комнатушки завозилась только что вошедшая туда привратница.
А на улице, как в паровой бане, дрожал и клубился горячий воздух, сверкало солнце, искрилась тончайшая каменная пыль, все шумело и двигалось; подошел трамвай, остановился и тут же тронулся дальше. В бистро справа почти беспрерывно звенел дверной колокольчик. Камнедробилка с ужасающим грохотом поглощала текущий в нее поток каменных глыб. На канале маленький буксир с синим треугольником надрывно гудел у ворот шлюза, которые только что закрылись у него перед носом.
На ярко-синей вывеске с изображением парохода, над которым парит чайка, было написано: «Встреча „Орлов“. Проводка судов по Марне и Верхней Сене».
Это было то бистро, что справа. Мегрэ толкнул дверь, вошел, уселся в углу, и разговоры в зальце сразу оборвались. За столиком поодаль расположилась компания из пяти человек. Они сидели, откинувшись на спинки стульев, заложив ногу на ногу, сдвинув фуражки на лоб — солнце слепило даже в помещении. Четверо были в синих тельняшках, кожа у всех была обожжена и начинала лупиться, волосы на затылках и висках выгорели.