, жизнью доволен, усатую ряшку отъел на казенных харчах – на кухне жрет от пуза, на правах старослужащего, но и крыс давит, если попадутся. А с черноморцами пересекся, когда мы в сорок четвертом совместно на Средиземке работали, и кот наш сумел немецкого шпиона поймать, история известность получила, вот и стали «Бойцовые коты». Только простите, хлопче, это наш кот, на довольствие занесен – и хрен мы его кому-то отдадим!
– Так не о том разговор, мы ж понимаем! А вот если котят от него?
И притаскивают полдюжины кошек – разной окраски, стати и пушистости, от самого Севастополя везли. На любой вкус, какую выберет – или хоть всех сразу?
– Чистые все – три месяца мы их к котам не подпускали. И после не дадим, пока не окотятся. Чтоб потомство от вашего героя, без сомнений!
И кто додумался выпустить к Партизану всех шестерых изголодавшихся по мужикам дам одновременно? Считалось, что наш кавалер осмотрит и выберет, как на конкурсе красоты, которая самая-самая… и такой мяв и шерсть клочьями, насилу швабрами разогнали по углам, кто сказал, что кошки не дерутся, а лишь коты? Но после все же не оплошал наш хвостатый герой – пришло письмо от севастопольцев, что целых два десятка котят родилось, и в талисманы оставить, и хорошим людям раздать, котяра наш во флотских кругах известен, так что потомство «того самого» – вот будут хозяева хвалиться, как в нашем времени победителями каких-то кошачьих конкурсов. У черноморцев даже на эмблеме кот мордой на нашего Партизана похож.
Кстати, потопленный американский авианосец был. Под норвежским флагом, тип «Индепенденс» – который пиндосы норвежцам продали и через Атлантику перегоняли. Вместе с крейсером, тип «Бруклин», вот юмор, тот самый, который в нашей истории стал аргентинским «Бельграно», и восемью эсминцами. Но экипажи технику толком не освоили, так что полностью боеспособной эскадру назвать нельзя. Когда я в Москве повстречался с Золотаревым (командовавшим нашей К-25 в том походе), он смеялся, что задача была почти полигонной, в открытом океане, при свободе маневра, да еще с шестибалльным волнением наверху, когда кораблям уже оружие применять затруднительно, и даже полный ход не развить, а лодке все пофиг. Ну пальнули по нам пару раз из «ежа», так не попали, а итог – плюс десять единиц на официальном счету. И почти четыре тысячи утонувших норвежцев и американцев (были там какие-то их представители и спецы), которых никто не спасал – с плотиков после сняли полторы сотни человек.
«Асгарду» в нашей зоне пришлось худо. Мы люди гуманные – честно предложили самим явиться и повиниться, и на ком крови нет, тому наказания не будет. Правда, при допросе оказывалось, что для того раскаяние должно быть искренним – а за искренность считалось, сдашь ты еще кого-то или нет? И кто повиниться не успел, а уличен – мы не виноватые, предупреждали – двадцать пять лет на стройках народного хозяйства или высшая, если виновен в конкретных делах. Жестоко – так немецкие камрады из «Эдельвейса» пойманных «асгардовцев» тут же ставили к стенке, невзирая на возраст и пол (женщины тоже бывали, или активными, или сообщницами, кто знали о деятельности мужей или братьев и не донесли). Ну а мы были «добрыми полицаями», нам же этой землей еще владеть!