— Угомонись, все относительно нормально, — я махнул рукой, — давай накатим, все потом.
Я подождал, пока на наш столик сгрузят с подноса салаты, запотевший графин, сок и приборы, затем разлил по стопкам «огненную воду».
— Твое здоровье, — мы чокнулись и выпили.
— Так что у тебя случилось, что ты решил «синькой» нашвыряться на ночь глядя?
— Нашвыряться? Слушай, говори человеческим языком, а.
— Почему, говорю, решил накидаться «синьки», — Димон закинул в рот пару ломтиков помидора, — это из-за Катьки, что-ли?
— А ты откуда знаешь? — я скривился, — успела уже пожаловаться?
— Да земля слухами полнится, — Димон упорно не сдавал канал информации.
— Да причем здесь Катька? Если не умеет слушать и слышать, то кто ей виноват?
— В смысле? — Димон удивился, — а у меня другая версия произошедшего. Ну естественно факты не в твою пользу.
— Да даже не хочу разговаривать. Что других тем нет? Нормально же сидели! — я снова обновил стопки.
Мы выпили и на несколько минут за столом воцарилась тишина, разбавленная лишь дребезжанием вилок о тарелки, да доносившимися костяными ударами шаров.
— Помнишь, я говорил, что устраиваюсь бета-тестером?
— Ну?
— Я устроился все-таки! — горько вздохнул я.
— Мои поздравления, — Димон обрадованно потянулся за графином, но осекся, посмотрев на меня, — а чо не так-то?
— Я устроился в «Нью-Вирт» тестировщиком игры «Даяна I», — тишина снова упала на стол.
— Ну нихера-ж себе. Красавец! — Димон не сдержал радости, отчего пол заведения на нас оглянулось, — так ты теперь тоже в наших рядах?
— В смысле? — я непонимающе глазел, на что Димон расхохотался:
— Чувак, я уже неделю гашусь в неё. Уже шестой уровень взял! — гордо выпятил он губу, — а ты за Светлую Фракцию или за Темных катаешь?
— Темная. Дроу.
— Ну ты прогнал, конечно. У дроу же со старта «репа» в минусах со всеми, даже со своими. Там пока качнёшь её, так по уровням просядешь, что атас, — Димон был в своем репертуаре.
Когда требовалось его мнение, то он его высказывал, и плевать, как ты это воспримешь. Когда его не спрашивали, то он его тоже высказывал, за что окружающие, не всегда ему были благодарны.
— Как обозвался?
— Мегавайт!
Димон задорно расхохотался, снова привлекая к себе внимание.
— А что смешного? — я нахохлился.
— Ой, я не могу! — он смеялся уже взахлеб, — Мегава-а-айт
— Может пояснишь, чем ржать здесь как конь Пржевальского?
— Только ты мог назвать черного дроу Мегабелым чуваком. А почему не Снежок? Или МегаСнежище?
Я махнул рукой на него и откинулся на спинку стула. Когда он отсмеялся, мы выпили. Затем еще раз выпили.