– Налей еще, – попросил Хофи.
Рехавам молча подлил вина, пригубил, почмокал. Ицхак выдул свою порцию и решительно отставил стакан.
– Возвращайся к нам, – ворчливо предложил он, отводя глаза.
– Зачем? – спросил хозяин, безмятежно наблюдая, как скользят тени по окну.
– Ты мне нужен, – в голосе Хофи проявилась настойчивость. – Ну хочешь, я создам спецотдел, ты будешь в нем царь и бог, подберешь себе, кого хочешь, и занимайся своим Михой сколько влезет! Это не уступка, не приманка, не думай. Просто… Ты единственный, кто может сказать мне, что я дурак, – и оказаться при этом правым!
Ицхак тут же разнервничался, посчитав, что был излишне откровенен, но Алон даже не улыбнулся.
– Ладно, уговорил. – Рехавам поболтал вино в стакане и допил одним глотком. – Но у меня одно условие… Хм. Что-то я слишком категоричен… Не условие, а просьба.
Хофи подозрительно посмотрел на старого товарища.
– Чего еще? – буркнул он.
Алон улыбнулся просветленно.
– Замыкаться мой спецотдел будет на тебя. – Прищурясь, Рехавам вертел стакан в пальцах и наблюдал, как перекатываются по донышку рубиновые капли. – И приказывать мне будешь ты. Я правильно понимаю?
– Ну. И что?
– Я хочу, чтобы моим первым заданием стала поездка в СССР. Я должен увидеться с Михой, понимаешь? Меня вымотало это бесконечное ожидание новостей со стороны! Нужно самому встретиться с ним и обо всем договориться.
Ицхак поерзал в кресле.
– Ладно, черт с тобой! – Он сам ухватился за бутылку «Римона» и разлил вино по стаканам. – За твою миссию!
– За нашу миссию, – поправил его Алон. Два стакана звонко клацнули, оповещая о перемирии.
Пятница, 14 февраля 1975 года, утро Первомайск, улица Гагарина
«Дублерка» подкатила к старинному зданию дореволюционной постройки, соседствующему с «красным домом». Отсюда хорошо просматривался нужный подъезд – навести справки о Бесе не составило труда.
– Подождем, – сказал Ершов, глуша мотор. – О, кажется, это мать Бессмертнова! – Он быстро сверился с фото. – Точно!
Хлопотливая женщина лет сорока с лишним выбежала из подъезда, не забыв, однако, придержать дверь за собой. Худощавая, в войлочных сапожках и в шубейке из кролика, она выглядела бы моложе своих лет, если бы не бесформенная меховая шапка, смахивавшая на папаху джигита. Суетливо роясь в сумочке и оглядываясь – не идет ли автобус? – Бессмертнова поспешила к остановке.
– Остался младший брат, – сказала Марина.
– Скоро уже, – успокоил девушку Григорий. – Ему до школы минут пятнадцать топать.
Исаева кивнула. После вчерашнего Ритиного звонка она подняла всю свою группу. Начальство долго уговаривать не пришлось – Олейник хоть и отличался изрядной ядовитостью, но службу нес справно. «Надурил нас Миха, – сказал полковник, усмехаясь. – Ни с какой больницей он даже рядом не стоял. А вы надурите вероятного противника!»