И темный застыл.
Несколько секунд он пристально взирал на меня, а затем глухо произнес:
— Ты отравлена.
Была бы, если бы не принадлежала к королевской семье древней Ирани, но я солгала с самой очаровательной улыбкой на губах:
— А вы полагаете, Синее пламя собирался преподнести вам меня на блюдечке?
— На алтаре…- глухо поправил Арахандар.
— Не суть, — я продолжала улыбаться.
Для меня действительно не было никакой принципиальной разницы, для него по факту тоже.
— И… когда? — глухо вопросил темный.
Поведя плечом, безразлично ответила:
— Завтра, после бракосочетания. Цвет видимо, как и вы является ценителем лиц врагов, осознавших, что их женщиной всласть попользовались, а потому, запланировал ваше удовольствие. Можно даже сказать, что он своеобразно позаботился о вас, — последнее было произнесено с изрядной долей сарказма.
Но, кажется, Арахандар сарказма не понял, потому что глухо переспросил:
— Забота?! Ублюдок собирался перекинуть меня в мир, который без тебя останется лишь могильником!
То есть расчет изначально строился на мне. Неплохо так.
— Зато, — я продолжала улыбаться, — благодаря его заботе в могильнике станет на одну могилу больше.
И проявляя абсолютное равнодушие к собственной судьбе, я посмотрела на застывшего Акъяра. Принц Ночного ужаса подыхал, это было отчетливо видно, но вместе с тем…
— Катрин, — хрипло просипел он. – Призови мир, уходи к Араэдену, он спасет, он сможет, он…
Да, он смог бы в любом случае, я в курсе. Но сейчас Араэден спасает ребенка убитой твоим отцом женщины, и скорее всего Араэн принц Ночи застукает его на моменте, когда кесарь будет вспарывать мертвой матери живот. Двусмысленная окажется ситуация, более чем, так что у меня ни малейшего сомнения нет в том, что сильнейший из темных принцев бросится убивать моего кесаря с яростью утратившего все в этой жизни мужчины. И это будет сокрушительная ярость, а на руках у императора окажется новорожденное дитя, и забота обо мне, сунувшейся в самое пекло, чтобы втолковать этому пустоголовому арахниду, что не надо плевать в колодец, если другого еще не выкопал… в смысле не смей уничтожать МОЙ МИР, сволочь!
И в этот момент решил высказаться Элионей:
— Она лжет. Синее пламя не стал бы травить жену своего союзника.
Скептически глянув на него, издевательски протянула:
— Сказал светлый, подвергнувший собственную мать остракизму и заточивший ее в темнице.
Фиолетовые глаза пресветлого принца полыхнули бешенством, и этот… очень недалекий индивид, в бешенстве заорал:
— Она осквернена! Она спала с темным! Отдавалась ему! Она родила от него!