— Понял, сам прикопаюсь, — проявил невероятную покладистость дракон.
И тут Эдогар осторожненько поинтересовался:
— Пресветлая императрица, означает ли ваше появление улучшения в вашем состоянии и в целом…
— Короче ты жить будешь? – прямо спросил Тэхарс.
— Смоляная Блестючка! — вдруг всхлипнул Ошрое, вытирая скупую, но все же имеющуюся слезу.
И что тут скажешь.
«Пресветлый Эдогар, я еще не разобралась в своем состоянии. Тэхарс не уверена. Великий Ошрое Топор Ручка, искренне рада видеть вас. Уважаемый Хагартар Жрец Солнечного полумесяца, невероятно приятно познакомиться».
И в этот момент распахнулась дверь. Мне даже смотреть не надо было, я уже знала, что там кесарь.
— Как? — прозвучал в мгновенно заполнившейся тишиной императорской канцелярии.
Подхватила отдельный листок, и написала на оитлонском:
«Сатарэн пробился ко мне».
Кесарь ко всеобщему удивлению не стал никого выгонять, он взял листок и подхватил перо, отнес к моему столу, тяжело опустился на стул и спросил все так же на оитлонском:
— Как ты себя чувствуешь?
«Странно, — написала я. — Здесь холодно, темно. Было очень одиноко, но сейчас Сатарэн приплыл».
Араэден на миг прикрыл глаза, судорожно вздохнул и задал следующий вопрос:
— Где-нибудь есть свет?
«Есть. Наверху. У меня нет сил плыть к нему.»
Он промолчал. Чувствуя какую-то необъяснимую вину, пояснила:
«Раньше хватало, сейчас нет».
Я сейчас видела его лицо. Оно казалось каменным и лишенным эмоций, но я уже слишком хорошо знала кесаря, чтобы отчетливо понять то, что он не хотел говорить «Ты умираешь!» — читалось во взгляде его ледяных глаз. Но произнес Араэден иное:
— Сатарэн приплыл.
Это не прозвучало вопросом, но подразумевало его.
«Да», — ответила я, взглянув на рыбку.
И внезапно поняла, что перестаю ее видеть… Сатарэн расплывался на моих глазах, а вместе с ним расплывался и его глаз, и кесарь, и писчее перо, упавшее безжизненно на лист бумаги…
— Дыши! — услышала я яростный крик императора.
И перестала слышать что-либо вообще. Силы покинули внезапно, я больше не могла сидеть на дне омута – легла, скептически размышляя о том, что дышать под водой вообще в принципе проблематично и фактически невозможно.
Хотелось закрыть глаза и уснуть. Хотя бы просто поспать, я безумно устала… И глаза закрылись сами собой, отрезая от света на верху, от одноглазой рыбы, от всего…
Я так устала…
И дышать… ведь невозможно дышать под водой.
— Нет ничего невозможного! – прозвучало так явственно, что глаза я открыла снова.
Передо мной сидел кесарь. В белом, рубашке и брюках, но босиком, что странно. А рядом с ним в воде висел Сатарэн, и он перестал расплываться.