– А тебе он зачем сдался? Больше не с кем было? Спокойная жизнь надоела? Эмоций не хватало? – Лиза чувствовала, что ее трясет и снова подступает тошнота.
– Ха! Да я просто мужика пожалела. Ленчик только рад был, когда я ему по-соседски взбучку устраивала. Очень он скандалы любил. Я же видела – слушал, как я воплю, а сам млел, что тот котяра. Мазохист. Да наверняка он только мечтал, чтобы я его ремнем приложила и заставила бы из собачьей миски есть.
– Ты хотя бы вспомни, что я твоя дочь. Избавь меня от подробностей. – Лиза налила кофе в чашку и сделала глоток. Желудок немедленно отозвался урчанием.
– Да он, если хочешь знать, всегда на меня засматривался, аж слюни, как у бульдога, текли. Сколько раз в лифте пытался прижать. Я ему один раз двинула куда надо, так он от счастья чуть не помер.
– Мам, это неправильно, – прошептала из последних сил Лиза. Она села на табуретку и пыталась сосредоточиться на кофе. Но больше хотелось лечь на холодный пол и полежать. Просто полежать.
– Что неправильного-то? Что я ему двинула? Или что мужика пожалела, а теперь виновата по всем статьям? – возмутилась Галюсик.
– Все неправильно. Что ты для меня и для всех Галюсик, что я просила прощения у Регины, что ты сейчас мне подробности все эти пересказываешь и даже не замечаешь, что мне плохо. Можно я пойду прилягу?
– О, еще одна моралистка нашлась! Мало мне соседок этих заполошных да придурочных. Ленчик получается и ни при чем. Регину все жалеют, а я из квартиры не могу выйти, смотрят, будто я прокаженная или ведьма какая. Вон, одна такая психическая, Светка с четвертого этажа, иголки мне в дверь повтыкала, чтобы я сдохла. Я ее поймала за руку, вместе с иголками, к двери прижала, так она чуть не обоссалась от страха. Ну я ей иголку воткнула в руку, воплей было на весь дом. И опять я во всем виновата. Светка кричала, что в милицию пойдет и заявление на меня напишет. И с чего тебе вдруг плохо? Это мне плохо! Ты как была эгоисткой, так и осталась. Когда мне нужна твоя поддержка, ты опять про себя только и думаешь.
– Регина сказала, что тоже не может выйти из квартиры. Ей стыдно. За себя, за тебя и за своего мужа. За всех вас.
– Стыдно, у кого видно! Нашлась святоша. Нимб у нее еще над головой не светится? Из квартиры она выйти не может. Да ей это бабье ковровую дорожку как главной страдалице расстелет. А меня бы, дай этим клушам припадочным волю, на костре сожгли. И ты бы с Региной под ручку в первом ряду стояла да еще бы полешки подбрасывала! – возмутилась Галюсик. – Я-то при чем, если Регина не знала, что мужику хочется? Почему всегда женщина виновата? Я его к кровати не привязывала, хотя он и просил. И волоком сюда не тащила. Сам, своими ногами сюда пришел. И прекрати сидеть с таким лицом. Ленчик еще не сдох. Отлежится в больничке и опять будет как новенький. А если парализует, так и не жалко. Регина только рада будет, что ее муженек импотентом останется на всю оставшуюся жизнь. – Галюсик вдруг расхохоталась.