— Верное слово сказал, — поддакнул конюх. В глазах его проскользнула хитринка. — Который год в старших ходишь. Дело не шутейное. Иной раз не верится, чтобы за труды чего не перепало…
— Как же понимать, дядя Игнат? — Глаза Бадейкина жестко уставились на старика. — На что намекаешь?
— К слову пришлось. Без всякой мысли… — Ребров взялся за картуз. — Пора, Лавруша.
— Нет, дядя Игнат, давай начистоту. Если есть что, выкладывай. Бабы всякое набрешут. Языку не подставишь ногу.
Ребров усмехнулся, подхватил его под руку и потащил к двери.
Затягивая чересседельник, конюх заметил: по спине Буланого протянулись взбухшие рубцы. Он потрогал пальцами. Мерин, прижав уши, затоптался, захлестал хвостом.
— А это что? — уставился старик на Бадейкина. — Кто тебя учил так с животиной обращаться, йодом мазанный? Рад, что она бессловесная? Хоть и начальство, а на сто шагов не подходи к конюшне. Конец!
Верхняя губа у Бадейкина вздрогнула. Но, стараясь все это перевести в шутку, он заулыбался.
— Ишь, оскаляется! — еще больше вскипел Ребров.
— Плакать, что ли! — Бадейкин приподнял голову. Но, очевидно что-то вспомнив, примирительно добавил: — Да я его раза три только и стеганул. Ведь он, дурной, хотел за голову укусить.
— И укусит, коли мякину там чует…
Свесив с повозки ноги, Ребров тронул вожжами лошадь. Колеса загромыхали по каменной мостовой. Бадейкин, вскочив на край телеги, сел спиной к старику.
До деревни они ехали молча.
Ветка рябины хлестала по стеклу. Варвара с трудом оторвала голову от подушки. После поездки в город болели руки, ломило поясницу.
«Не зря помучилась!» — подумала она, перевертываясь на другой бок.
В избе было темно, как в погребе, прихлопнутом творилом. Сильные порывы ветра ударяли о стенку. Изба вздрагивала, по-старушечьи кряхтела.
Сна как не бывало. Варвара поднялась с постели, закрутила тугим узлом косу и, набросив на плечи ситцевый халат, присела на скамью около окна. По небу бежали мутные тучи, то и дело оголяя звезды.
«Грозу сейчас! Трава пошла бы…»
Сумрачный свет вырвал из ночной черноты силуэт рябины. Она словно кому-то кланялась. Вместе с ней припадал к земле и скворечник, прикрепленный к самой макушке.
Варвара отошла от окна. На душе стало тревожно. Она снова прилегла на постель, заложив за голову руки.
Рябина все ниже пригибалась, готовая в любую минуту треснуть. Ударится о землю, разобьется в щепки скворечник. И вдруг приятно защемило сердце…
Скворечник повесил Кондрат. Неожиданно перед вечером он заглянул в сад.
— Все работаешь? — весело прозвучал его голос. — Когда же отдыхать будешь?