– Песец… – обреченно выдохнула я.
– Где песец? – не понял он.
– Да ты, блин, песец! Мой персональный! Большой, толстый и бесповоротный!
Оборотень зубасто усмехнулся.
– Не угадала: я не толстый. И совсем не белый.
– Покажи! – потребовала я, лежа под ним, как под каменной плитой. Причем очень горячей, гладкой и бесстыдно обнаженной плитой, от близости которой уже не так сильно хотелось кричать и возмущаться.
Когда же над плечом лиса и впрямь дразняще мелькнул кончик пушистого хвоста, я судорожно вздохнула: он действительно был белым лишь на самом кончике. А дальше у зверя Лисовского шел совершенно бесподобный черно-серебристый мех. Настолько густой, что мне немедленно захотелось его себе на шубу. И до того мягкий, что до зубовного скрежета понадобилось зарыться туда сразу обеими руками.
Эх, вот бы увидеть его целиком… интересно, во время частичной трансформации откуда из него растет эта штука? Из копчика? Или откуда-то повыше? Может, наоборот, пониже? Надо бы посмотреть, а то вдруг больше никогда не увижу…
Неожиданно до меня дошло, о чем я думаю, и я протестующе дернулась.
– Да пусти же меня, сволочь!
– Драться не будешь? – совершенно спокойно поинтересовался Лисовский.
Я подумала и призналась:
– Буду.
– Тогда лежи, – пожал плечами лис и снова замолчал, испытующе посматривая на мое возмущенное лицо и продолжая размеренно щекотать мои ноги пушистым хвостом.
Слева направо… справа налево…
Размеренные движения успокаивали, умиротворяли, даже усыпляли. Мягкие шерстинки тихонько гладили мою кожу, ненавязчиво ласкали и словно молча говорили: не надо, не злись, пожалуйста… я же не злюсь. Смотри, я просто лежу рядом, весь такой спокойный и совсем не опасный. Здесь нет угрозы. Здесь тепло. Здесь ты дома…
«Он полностью контролирует своего зверя», – обреченно подумала я, не зная, как выбраться из-под тяжеленного лиса. Если бы он не опирался на один локоть, точно бы раздавил. А еще хорошо, что постель оказалась мягкой. А если вспомнить о том, что мы творили на ней ночью…
Я зажмурилась и тихо застонала.
Ну за что мне все это, а?!
– Оля? – мгновенно встрепенулся Лисовский и приподнялся на постели. – Тебе больно?
– Да! – свирепо рявкнула я, приподнявшись следом. Но тут лис наклонился и с чувством меня поцеловал, одновременно с этим обвив хвостом и издав какой-то новый, совершенно необычный, непонятный, но пробирающий до дрожи горловой звук, мощная вибрация от которого что-то сдвинула, изменила, внезапно перевернула в моей рассерженной душе и заставила ответить на непрошеный поцелуй.
– Какой же ты все-таки гад… – выдохнула я, как только оборотень оторвался. – Как ты мог… ты!