— Зато все шесть пуль попали в мишень, и ты не подстрелила ни меня, ни себя, — попытался разрядить обстановку Майк.
Джина только вздохнула:
— Вообще‑то, ты прав. Всего два месяца назад я даже пистолет в руки взять не могла.
Джина посмотрела Майку в глаза. Казалось, часть его несокрушимого оптимизма передалась ей.
— Я демонстрирую устойчивую положительную динамику. Надо только набраться терпения.
— Терпения? Уж кого‑кого, а тебя терпеливой никак не назовешь.
— Очень смешно. Ну что ж, давай отметим мой… то есть наш успех, — поспешно поправилась Джина.
— Давай. А как?
Джина подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, наслаждаясь ощущением колючей щетины и теплой кожи. Светло‑голубые глаза Майка потемнели и стали кобальтово‑синими.
— Щетина…
Майк чуть покачал головой. Губы его растянулись в улыбке. Джина обвела пальцем мужественные очертания его рта. Майку ее манипуляции явно доставляли удовольствие.
— Спасибо тебе, — произнесла Джина и привстала на цыпочки.
Майк наклонился к ней. Их губы встретились, Джина обняла Майка за шею. Он целовал ее не спеша, нежно и ласково. Джина готова была мурлыкать от удовольствия. Майк запустил руку в ее волосы.
Тут Джина уперлась бедрами в стойку, и Майк прижал девушку к ней. Теперь между ними проскакивали не просто искры, а целые фейерверки.
— Какой хороший способ отмечать успехи, — пробормотал Майк. Просунув руки под джинсовую куртку Джины, он стал гладить ее по спине, затем спустился к бедрам. А когда пальцы Майка снова поднялись вверх и принялись ласкать ее грудь, она застонала.
Но, в исступлении стискивая его сильные, мускулистые плечи, наслаждаясь захлестнувшими ее с головой жаркими волнами страсти, Джина четко осознавала, что не должна целовать Майка.
— Майк…
Чувство долга заставило Джину предпринять слабую попытку отстранить его, однако стоило ей коснуться его груди под рубашкой поло, и она застыла, не договорив.
— Ты опять сказала то странное слово… и опять я его не расслышал… заканчивается на «тина»… ну‑ка, повтори. Хотя нет, не сейчас…
Майк снова принялся с жадностью ее целовать, и Джина, не устояв, ответила на поцелуй, как вдруг ее окликнули.
— Эй, Джина! Ты здесь? — донесся от входа в тир знакомый голос. Затем послышался топот тяжелых ботинок, а вслед за ним другие голоса. Поспешно оттолкнув Майка, Джина высвободилась из его объятий.
— Джина… — хрипло прошептал он, хотя тоже услышал, что к кабинке, в которой они стреляли, приближаются сотрудники участка. Майк помог ей поправить куртку и разгладить измятую блузку.
— Момент не слишком удобный, и все же мы должны об этом поговорить, — настойчиво произнес Майк.