Собственно, маги даже со слабыми целительскими способностями рождались с частотой примерно один на тысячу. Средний по силе целитель появлялся и того реже. Ну а магистров и вовсе насчитывались единицы. Поэтому неудивительно, что у Карриана, которому эта разновидность магии была недоступна, опустились руки.
— Простите, выше высочество, — тихо повторил «слуга», отведя глаза.
Но тут уже не выдержал я и, втиснувшись между ним и Каррианом, вполголоса буркнул:
— Подвиньтесь.
Поскольку места возле раненого было немного, мне пришлось встать на колени, практически оседлав левое бедро северянина. Магу для этого понадобилось подвинуться левее, Карриану, наоборот, правее. А Нерт только и смог, что распахнуть потемневшие от боли глаза, и что-то сдавленно прохрипел.
— Не мешай, — велел я, бросив на него тяжелый взгляд. А когда северянин замер, бросил магу: — Держите нож, пока не скажу, что можно убрать, и подпитывайте заклинание, сколько сможете. Ваше высочество, зафиксируйте Нерту голову.
— Что ты собрался делать? — свистящим шепотом осведомился наследник престола, тем не менее вцепившись в голову друга и зафиксировав ее так, как я показал.
— Не уверен. Но у него все равно шансов нет, так что была не была…
Я полностью перешел на второе зрение и протянул руки к слабо светящейся заплатке. Во время учебы старый егерь показывал, как нужно шить глубокие раны, да и по старой памяти я кое-что знал. Так что если мое видение раны верно, то можно попробовать ее ушить. Да, именно так, напрямую, орудуя зеленой нитью, как обычным шовным материалом. Исцеляющий эффект будет оказывать текущая по ней энергия, а я лишь сымитирую работу иглы, чтобы нить легла не вкривь и вкось, а стянула края раны как положено. Главное, чтобы времени хватило и чтобы Нерт не дернулся, усугубляя и без того большую дыру.
Признаться, когда я потянул за свободный конец нити и принялся распускать чужую заплатку, у меня подрагивали руки. Но сомневаться и думать было некогда, поэтому я подцепил изумрудную ниточку, двумя быстрыми движениями скрутил ей кончик, точно швея перед тем, как вдеть нить в иголку. А когда он заострился, одним движением пропихнул его в рану, благо нить была не совсем материальной и прекрасно прошила не только мягкие ткани, но и подъязычную кость.
То, что при этом Нерт вдруг задергался и отчаянно захрипел, стало для меня неожиданностью. Его и без того расширенные зрачки вдруг растеклись во всю радужку. Безвольно лежавшие на полу руки непроизвольно дернулись, словно северянин пытался меня оттолкнуть. А бедро подо мной напряглось и задрожало, как если бы Нерту стало до безумия больно.