— Обезбольте его! — бросил я магу, быстрым движением делая еще один стежок. А затем увидел, как нить принялась подозрительно быстро ссыхаться, и гаркнул: — И держите заклятие! Держите, черт, лучше… другого у нас нет!
Нерт в это время снова забился, захрипел. Маг приглушенно выругался, но заметно истончившаяся ниточка вскоре выровнялась, снова наполнилась энергией, а маг едва слышно бросил:
— Или так, или так. На все вместе не хватит сил.
— Вот дерьмо… Нерт… Нерт, посмотри на меня! — рявкнул я, сделав еще один стежок. — В глаза смотри, кому сказал!
Северянин с трудом сфокусировал на мне мутный взгляд.
— Помнишь рисунок, который я тебе подарил? Помнишь, какое там было море? Думай о нем! — велел я, торопливо завязывая узелок. — Представь, что все по-настоящему: свист ветра… плеск волн о деревянные борта… ругань боцмана за спиной… скрип такелажа… Нерт, ты слышишь?!
Веки северянина закрылись.
— Будем считать, что слышишь, — пробормотал я, в дикой спешке делая один стежок за другим. — Море, оно ведь красивое, да, Нерт? Холодное, опасное, как зверь, но все же притягательное до жути. Сухопутным крысам не понять. Они не знают, каково это — встречать очередную волну и раз за разом взбираться по водяному валу, оставляя его за кормой. Но ты ведь понимаешь, Нерт? Тебе знакомо это чувство?
— Д-да… — едва слышно прошептал северянин, не открывая глаз.
Живой. Уже хорошо. Продолжаем в том же духе.
— Борись со своим морем. Оно холодное, я знаю. А его пена похожа на снег, которого так много на ледяных равнинах. Но ты воин. И ты достойный сын своего народа, правда?
— Д-да…
— Тогда живи, — велел ему я, не отрываясь от работы. — Живи, Нерт. Такие, как ты, не умирают на суше. Таких, как ты, хоронить нужно только в море. А где мы тебе здесь море найдем? Вот и терпи. Когда придет время, ты сам туда вернешься.
По моим рукам струилась кровь — горячая, липкая. Пальцы постоянно в ней вязли, и все время казалось, что нити в моих руках тоже скользкие, поэтому узелки вот-вот развяжутся, а глубокая рана, которую они постепенно стягивали, вновь раскроется и все мои усилия пойдут прахом.
Собственно, я и сейчас не особенно представлял, что именно делал. Я штопал ауру Нерта… да. Но вместе с ней каким-то образом латалась и рана на его горле. Я не видел подробностей — переходить на обычное зрение мне казалось преждевременным. Но все чаще мои пальцы натыкались не на полную горячей крови дыру, а на плотную ткань. И все уже становилась щель, в которой я орудовал, как мясник — в наспех разделанной туше.
Я сшил почти всю рану, оставив только небольшой участок вокруг кинжала, и со вздохом велел магу: